В наше время отношения, где мужчина моложе женщины, не редкость, хотя общество, как правило, смотрит на это не слишком положительно. А как обстояло с этим дело на Руси в старину?

Почему на Руси были приняты ранние браки?

В Древней Руси брачный возраст определялся исходя из норм византийского права и соответствовал 15 годам для юношей и 13 - для девушек. Однако эти нормы часто нарушались, особенно если речь шла о людях знатного происхождения. Так, известно, что князь Юрий Долгорукий женился на 11-летней девочке. Новгород-северский князь Игорь Святославич женил своего сына Святослава в 11-летнем возрасте. Владимирский князь Всеволод Юрьевич женил сына Константина в 9 лет.

Еще один владимирский князь Михаил Юрьевич выдал замуж свою дочь Елену в три года. Дочери киевского князя Святополка Изяславича и суздальского князя Всеволода Большое Гнездо были выданы замуж в 8 лет. Черниговский князь Ростислав Михайлович устроил брак своей дочери Аграфены в 9 лет.

Столь неестественно ранние браки заключались прежде всего по политическим причинам. Это было связано с необходимостью скрепить отношения с тем или иным знатным соседом ради получения экономической и политической выгоды. Супружескую жизнь венчанные дети начинали вести только при достижении половой зрелости.

Далеко не всегда при этом муж и жена были ровесниками, или муж старше жены. Если этого требовали политические интересы, то на разницу в возрасте смотрели сквозь пальцы. Так, Петр I был тремя годами моложе своей первой супруги Евдокии Лопухиной. На момент заключения брака ему было 16 лет, а ей 19. Брак устроила мать Петра, царица Наталья Кирилловна, урожденная Нарышкина.

Особенности крестьянского брака

В 1830 году император Николай I издал указ, согласно которому для девушек брачный возраст устанавливался с 16, для юношей - с 18 лет. Во второй половине XIX столетия большинство русских девушек вступали в брак в 17-20 лет, парней - в 19-21 год. В крестьянской среде с женитьбой старались не тянуть, когда дети «входили в возраст». Опасались, что, став постарше, парень выйдет из родительской воли и приведет в дом неугодную жену. Юная невестка-полуребенок также была более желательна, чем девица в годах, ее легче было приучить к послушанию в семье мужа.

В крестьянских семьях старались, чтобы разница в возрасте между молодыми не превышала двух-трех лет. Браки, неравные по возрасту, были нежелательны прежде всего из-за вероятности раннего вдовства: «Лучше семь раз гореть, чем один раз овдоветь».

Браки, когда муж был на 10-15 и более лет старше жены, являлись среди крестьянства сравнительной редкостью и осуждались. Зато к случаям, когда жена была на несколько лет старше мужа, относились вполне лояльно. Дело в том, что от жены требовалось овладеть определенными хозяйственно-бытовыми навыками, вследствие чего девушки порой задерживались в родительском доме. В молодой видели прежде всего работницу.

«Мой Ваня

Моложе был меня, мой свет,

А было мне тринадцать лет».

По-видимому, в семье будущего мужа просто не хватало рабочих рук. Иначе как объяснить, что в случае с Ваней не стали ждать даже ранее установленного 15-летнего возраста?

Наши дни: по любви и по расчету

На рубеже XIX-XX веков брачный возраст повысился, так как в 1874 году была введена всеобщая воинская повинность. Все пригодные к военной службе мужчины должны были проходить ее по достижении 21 года. Длилась служба от 3 до 6 лет. Соответственно молодой человек мог позволить себе жениться только в возрасте 24-27 лет. В связи с этим и женщины стали вступать в брак позднее.

Постепенно выросла и продолжительность жизни, да и быт стал не таким тяжелым. Поэтому необходимость в раннем заключении браков и в женах-работницах становилась уже не такой острой. Так мы пришли к сегодняшней норме, когда браки заключаются либо сообразуясь с чувствами, либо с финансовым расчетом, а на разницу в возрасте смотрят несколько иначе, чем сотни лет назад.

Для обо-зна-че-ния ря-да ка-те-го-рий на-се-ле-ния.

Древнерусское сло-во «мо-ужь» про-ис-хо-дит из пра-сла-вян-ско-го *mọžь и род-ст-вен-но ста-ро-сла-вян-ско-му мо-ужь («муж, муж-чи-на, суп-руг»).

В ис-то-рио-гра-фии XX века су-ще-ст-во-ва-ла точ-ка зре-ния, со-глас-но ко-то-рой Мужи в Древ-ней Ру-си на-зы-ва-ли ис-клю-чи-тель-но пред-ста-ви-те-лей со-ци-аль-ной эли-ты или да-же толь-ко дру-жин-ни-ков (Б.Д. Гре-ков, С.В. Юш-ков, К. Цер-нак и другие). Од-на-ко сло-во «Мужи» ча-ще все-го не но-си-ло тер-ми-но-ло-гического ха-рак-те-ра и обо-зна-ча-ло про-сто лю-дей муж-ско-го по-ла, муж-чин вне за-ви-си-мо-сти от их со-ци-аль-но-го ста-ту-са. Об этом сви-де-тель-ст-ву-ет, в ча-ст-но-сти, то, что в ис-точ-ни-ках это на-име-но-ва-ние ис-поль-зу-ет-ся как по от-но-ше-нию к знат-ным лю-дям, так и по от-но-ше-нию к ря-до-во-му на-се-ле-нию.

Та-кое сло-во-упот-реб-ле-ние ха-рак-тер-но как для нар-ра-тив-ных ис-точ-ни-ков - пре-ж-де все-го ле-то-пи-сей (например, в Нов-го-род-ской пер-вой ле-то-пи-си в од-ной из ста-тей за XIII век Мужем на-зван сын ко-жев-ни-ка), так и для тек-стов, от-ра-жаю-щих обы-ден-ную речь. В од-ной из нов-го-род-ских бе-ре-стя-ных гра-мот Мужами на-зва-ны сель-ские жи-те-ли, за-ни-мав-шие-ся лов-лей боб-ров, в дру-гой - сам её ав-тор на-зы-ва-ет се-бя Мужем «не-бо-га-тым».

Од-но-вре-мен-но упот-реб-ле-ние сло-ва «Мужи» мог-ло иметь со-ци-аль-ное зна-че-ние. Сло-во «Мужи» в со-че-та-нии с эпи-те-том обыч-но упот-реб-ля-лось для ха-рак-те-ри-сти-ки пред-ста-ви-те-лей эли-ты. В на-чаль-ном ле-то-пи-са-нии «на-ро-чи-ты-ми» и «луч-ши-ми» Мужами на-зва-на знать древ-лян . Впро-чем, пер-вое оп-ре-де-ле-ние, по всей ви-ди-мо-сти, но-сит литературный ха-рак-тер и пред-став-ля-ет со-бой пе-ре-вод греческих эпи-те-тов, ча-ще все-го ἐπίσημος («вы-даю-щий-ся, за-ме-ча-тель-ный, вид-ный»).

Сло-во-со-че-та-ния «вячь-шии (боль-шии, до-б-рии, стар¬ишии и тому подобные) мо-ужи», как пра-ви-ло, в Древ-ней Ру-си при-ме-ня-лись для ха-рак-те-ри-сти-ки при-ви-ле-ги-рованной час-ти сво-бод-но-го на-се-ле-ния, пре-ж-де все-го бо-яр. В пре-да-нии о юно-ше-ко-же-мя-ке (в «По-вес-ти вре-мен-ных лет» 992 года) рас-ска-зы-ва-ет-ся о том, как ки-ев-ский князь Вла-ди-мир Свя-то-сла-вич «ство-рил» со-вер-шив-ше-го под-виг в вой-не с пе-че-не-га-ми ге-роя и его от-ца «ве-ли-ки-ми» Мужами, то есть, ве-ро-ят-но, сде-лал их свои-ми при-бли-жён-ны-ми, вклю-чил в дру-жи-ну.

В Ска-за-нии о чу-де-сах свя-тых Ро-ма-на и Да-ви-да (хри-сти-ан-ские име-на свя-тых кня-зей Бо-ри-са и Гле-ба) го-во-рит-ся о том, что в 1113 году по-сле смер-ти ки-ев-ско-го князя Свя-то-пол-ка Изя-сла-ви-ча в Ки-ев при-гла-ша-ли Вла-ди-ми-ра Все-во-ло-до-ви-ча Мо-но-ма-ха «вси лю-дие, па-че же боль-шии и на-ро-чи-тии» Мужи (под ни-ми по-ни-ма-ет-ся эли-тар-ная ка-те-го-рия на-се-ле-ния Кие-ва, оп-ре-де-ляв-шая по-зи-цию ос-таль-ных ки-ев-лян).

Осо-бен-но час-то та-кие сло-во-со-че-та-ния встре-ча-ют-ся в нов-го-род-ском ле-то-пи-са-нии , где ино-гда им про-ти-во-пос-тав-ля-ют-ся Мужи «мень-шие», или «мо-ло-дые», - не-при-ви-ле-ги-ро-ван-ная, но пол-но-прав-ная часть сво-бод-но-го на-се-ле-ния. И «вяч-шие», и «мень-шие» Мужи уча-ст-во-ва-ли в нов-го-род-ском ве-че, хо-тя зна-че-ние пер-вых бы-ло зна-чи-тель-но вы-ше. В од-ном ган-зей-ском до-ку-мен-те (1337) го-во-рит-ся о том, что ган-зей-ские по-слы долж-ны бы-ли вес-ти пе-ре-го-во-ры в Нов-го-ро-де на ве-че имен-но с «муд-рей-ши-ми» (de wisesten) - так, оче-вид-но, нем-цы на-зы-ва-ли нов-го-род-ских «вяч-ших» Мужей. В основном это, ве-ро-ят-но, бы-ли боя-ре, хо-тя к «вяч-шим» Мужам в Нов-го-ро-де мог-ли при-чис-лять и пред-ста-ви-те-лей других ка-те-го-рий на-се-ле-ния, например куп-цов или свя-щен-ни-ков.

А. Н. Поляков

СОЦИАЛЬНО-ПОЛОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ

В ДРЕВНЕЙ РУСИ

§ 2. «Настоящий мужчина» и «настоящая женщина» (2)

(отрывки из книги «Киевская Русь как цивилизация»: Поляков, А. Н. Киевская Русь как цивилизация: монография / А. Н. Поляков, Оренбургский гос. ун-т. – Оренбург: ОГУ, 2010. – 484 с.)

Стр. 341

дович), великими (Всеволод Большое Гнездо), грозными (Святос_

лав Киевский). Они всегда готовы воевать и мстить за поражение.

тославича.

Идеалы боярства и «дружины» в источниках отражены слабо.

Монументальных характеристик, подобно княжеским, летописцы им

не дают. В общих чертах идеальный образ древнерусского воина -

боярина и гридина - можно проследить по «Слову о полку Игоре_

ве», написанном в среде воинских певцов_сказителей, продолжате_

лей традиций Бояна. Поход Игоря представляется автором именно

так, как его описал бы Боян: «О Бояне, соловию стараго времени! Абы

ты сиа плъкы ущекотал…Чи ли въспети было, вещей Бояне, Велесов

внуче… »55 . В «Слове» образ идеального воина раскрывается на при_

мере «русичей», «бояр», «дружины», «воёв», «курян», «полков» и

«черниговских былей». Это люди, рождённые воинами - они под

трубами спеленаты, под шлемами взлелеяны и с конца копья вскор_

млены. Они всегда готовы к бою - луки у них напряжены, колчаны

отворены, сабли заострены. Они знают пути, наводят страх на про_

тивника («кликомъ плъкы побеждаютъ »). Их цель - победа, честь и

чество бояр - это мудрость. Бояре в «Слове» разъясняют киевскому

князю видение, вскрывая истинный смысл образов, которые он ви_

дел во сне.

В былинах образец воинской касты представляют богатыри, за_

щитники земли Русской. В народном сознании воинские качества

непосредственно связаны с делом, которое они должны выполнять.

«Идеальная природа героя - спасителя Киева, - пишет Ю. И. Юдин,

Проявляется в руководящем его действиями нравственном чувстве

справедливости и богатырского долга …Этой ведущей черте подчи_

нены все прочие грани богатырского образа»56 . Богатыри мудры, хит_

ры и решительны. Они, если нужно, умеют сдерживать свой гнев и

притворяться спокойными57 . Главный признак богатыря - физичес_

кая мощь (невероятная сила). Богатырская сила проявляется и в спо_

собности выпивать большое количество хмельного напитка, смеши_

вая его с другими в самых разных сочетаниях, и что важно - при

этом не пьянеть. Вот, например, Добрыня приходит на пир, ему на_

ливают чару зелена вина, затем вторую и третью, сливают в один со_

суд. А он берёт «единой рукой, выпивает … на единый дух »58 . Василий

Казимиров в сходной ситуации: «И берет чарочку от князя во белы

руки, принял чарочку одной ручкой [чарочка согласно былине была__

Стр. 342

объёмом в полтора ведра] и выпил чарочку одним духом, и на ногах

Васильюшко стоит он, не пошатнется… »59 . Илья Муромец: «Да как

принял он чару во единый здох. А другу наливали пива пьянаго… а при_

нял тут Ильюша единой рукой, ещё выпил он опять тут во единой

здох… »60 . Дунай: «Наливал_то он чару зелена вина, а не малую стопу

- полтора ведра. Разводил ён медамы стоялыма…Принял он чарочку

одной ручкой, выпил_то он чарочку одным душком »61 . Василий Бус_

лаев, собирая дружину, умение пить по богатырски ставит как усло_

вие отбора: «Тот поди ко мне на почестен пир, кто выпьет эту чару

зелена вина, кто истерпи мой черленой вяз »62 . Итак, воин - боярин и

гридин - согласно древнерусским представлениям, должен быть

умным (мудрым), сильным, храбрым и решительным. Кроме того, он

должен честно выполнять свой долг.

С идеальным образом селянина (смерда) дело обстоит хуже все_

го. Древнерусские книжники не любят писать о смердах. Среди геро_

ев былинного эпоса, крестьянин - тоже редкий персонаж. Самая зна_

менитая и едва ли ни единственная фигура былинного земледельца

Микула Селянинович. Рассказ о нём даёт ценные сведения о «со_

словии» крестьян и понимание сути и важности крестьянского тру_

да. От его образа веет спокойствием и уверенностью. Микула хоро_

шо знает своё дело, его мощь никто не может превозмочь, он «с края

в край бороздки помётывает …То коренья каменья вывертываёт. Да

великия он каменья вси в борозду валит »63 . Его сошку не может под_

нять вся дружина Вольги Святославича64 . Он мудр и расчётлив, по_

своему храбр и учтив. В город, куда ехал Вольга с дружиной, Микула

«третьяго дни » ходил один. А там, по его словам, живут мужики_

разбойники. На предложение князя поехать с ним снова легко согла_

шается.

Хорошо видно, что ряд мужских качеств повторяется во всех со_

циальных группах. Следовательно, древнерусская культура кроме

«сословного» мужчины знает мужчину как такового, понимаемого

как особь мужского пола, противоположную женщине. В этом своём

виде мужчина наделялся такими признаками как сила, ум, храбрость,

решительность. Это и есть суть древнерусского понятия «муже_

ственности» и «мужской красоты». Надо заметить, что этот идеал

мужчины до сих пор практически не изменился. С чем это связано?

С особенностями русской культуры и цивилизации или с биологи_

ческой предопределённостью, или и с тем, и с другим - сказать од_

нозначно трудно. Вероятнее всего виноваты оба фактора. «Сословие»

мужчины определяло лишь ролевые качества, которые в обобщен_

Стр. 343

ном виде выражаются словом «долг». По древнерусским понятиям,

каждый мужчина обязан знать своё дело и честно выполнять свой

долг, в зависимости от того, какому роду он принадлежит.

Женщина на Руси предстаёт в трёх основных ипостасях: мать,

жена, любовница (хоть). В Церковном уставе Ярослава Мудрого,

который даёт перечень наказаний за бесчестье женщины, нет боярынь

или горожанок, а есть боярские жёны и дочери, жёны и дочери наро-

читых (городских) мужей и сельских людей. Уже это выдаёт в древ-

нерусском обществе его патриархальную сущность. Древнерусское

общественное сознание не мыслит женщину отдельно от мужчины.

Женщина в Древней Руси - надёжный тыл мужчины, центр семьи и

её олицетворение. По существу мы видим продолжение принципа

«делай, что должен», перенесённого с отношений между мужчинами

на отношения между мужчиной и женщиной.

Христианская церковь свой взгляд на женщину выработала за-

долго до крещения Руси. Эти представления были принесены на Русь

в готовом виде и завоёвывали свои позиции по мере укрепления пра-

вославия в древнерусском обществе. Как отмечал ещё в 70-е годы XIX

века И. Е. Забелин, женщина в умах христианских книжников была

олицетворением греха и пагубного соблазна. «…Все её природные

дары, - пояснял он точку зрения книжных мудрецов, - служили

только сетью, прельщением, погублением душ…»65 . Идеальной жен-

щиной - доброй женой - церковь считала домработницу и домоуст-

роительницу, полностью покорную своему мужу. Она должна быть

трудолюбива, молчалива, «от всего зла» воздержанна66 . Именно та-

кая жена - без лица и тела, лишённая собственного «Я» и привлека-

тельности - мыслилась мудрствующими пастырями «стада Христо-

ва» как венец своему мужу. Источником уничижительного отноше-

ния к женскому полу является Библия. Во второй главе книги Бы-

тия говорится, что женщина была сделана из ребра Адама: «И создал

Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привёл её к челове-

ку. И сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти

моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа…» (Быт.2, 22 –

23.). Сказанное здесь - «взятая из ребра человека», «привёл к чело%

веку», «и сказал человек» - сразу же вызывает вопрос - а женщина,

человек ли? Не случайно средневековые схоласты ломали копья -

есть ли душа у женщины или она всего лишь орудие для умножения

человеческого рода. «Жена не человек есть , - пишет русский книж-

ник XV века, - но на службу человеком дана есть от бога »67 . Женщи-

на - виновница изгнания человека из рая. Очень многие героини__

Продолжение читай здесь

Создание семьи - ответственное занятие. Если сегодня мы живем в цивилизованном мире и придерживаемся определенных правил морали, то в далекие времена все было по-другому.

Сегодняшние женщины изо всех сил стараются быть стройными, ведь именно таких любит большинство мужчин. Но если бы мы вдруг перенеслись во времена крестьянской Руси, то на худосочную барышню никто бы даже не обратил внимания, отдав предпочтение розовощекой пампушке. Да, мужчинам, кстати, тоже пришлась бы по душе жизнь в том времени, ведь раньше на Руси измена вовсе не считалась прелюбодеянием, а была всего лишь блудом.

Тощих в жены не берут

Идеалом красоты на Руси многие века была полнотелая и широкобедрая женщина, пышущая здоровьем. В те времена мужчины совсем не жаловали худышек. Худоба была символом либо нищеты, либо болезни. Также сваты в те времена боялись взять «ялицу», то есть бесплодную девушку. Считалось, что худые девушки не смогут забеременеть или выносить ребенка. У них зачастую узкий таз, поэтому в древности они часто умирали при родах либо же погибал ребенок. Так или иначе, худобу наши предки считали признаком уродства, вырождения.

На щечке родинка, а в глазах любовь…

Сейчас родинка на щечке - синоним красоты, а раньше обладательниц таковых замуж не брали. Любые отметины на теле - большие родимые пятна, родинки - считались серьезными недостатками для будущей невесты. Наличие небольшой царапины, болячки и даже насморка могло поставить под угрозу будущее замужество девушки. В связи с этим невесту старались никому не показывать и все царапины, ушибы залечить именно перед свадьбой.

Была здоровая, стала худая

Невест перед свадьбой тщательно охраняли еще и потому, что находились «доброжелатели», которые пытались помешать свадьбе. Например, царь Михаил Федорович захотел жениться на бедной дворянке Марии, а его мать эта кандидатура не устраивала. Когда должна была состояться свадьба, невеста заболела. Причина заболевания была проста - девушка отравилась пирожными с несвежими взбитыми сливками, которые ей подсунула мать Михаила Федоровича. Хотя со здоровьем у нее все было хорошо, этот факт стал причиной расторжения помолвки. В то время в ход шло все - и колдовские заговоры, и женские хитрости.

Принарядиться на выход

Если девица не могла в одиночестве покинуть стены родительского дома, то замужняя женщина не имела права куда-либо выйти, даже в церковь, без разрешения супруга. Зато если уж покидала семейное гнездо, то при полном параде: насурьмив брови, нарумянившись и набелившись, «притом так грубо и заметно, что кажется, будто кто-то пригоршней муки провел по лицу их и кистью выкрасил щеки в красную краску».

Жены знатных людей ездили в закрытых каретах, обтянутых красной тафтой, где «восседали с великолепием богинь». Лошадь украшалась лисьими хвостами. Рядом бежали прислужники.

Стегать - наедине

«Домострой» (свод правил и наставлений XVI века) ввел некоторые ограничения в привычные отношения. Бить жену рекомендовалось «не перед людьми, наедине поучить» - «плеткою вежливенько побить, за руки держа». Звучал в сборнике и другой призыв к гуманности: «…ни по виденью не бите, ни под сердце кулаком, ни пинком, ни посохом не колотить, никаким железным или деревянным». Потому что кто «с сердца или с кручины так бьет, много притчи от того бывают: слепота и глухота, и руку и ногу вывихнут и перст, и главоболие, и зубная болезнь, а у беременных жен и детем поврежение бывает в утробе». Иностранцы дивились, что при всем при том «русские жены в частом битье и бичевании усматривали сердечную любовь, а в отсутствии их - нелюбовь и нерасположение мужей к себе».

Ночь с чужой женщиной - блуд, а не прелюбодеяние

Секс с незамужней или холостым вообще не считался прелюбодеянием и назывался «блудом». Мужчин за него зачастую не наказывали, а женщин могли сослать в монастырь или дать плетей. Прелюбодеем считался тот, кто имел на стороне длительную связь с чужой женой или любовницу и детей от нее. Правда, рассматривались и другие варианты - например, в «Правосудии митрополичьем» (XII век) рассказывалось о двух женах, живущих с одним мужем, а в «Сказании об убиении Даниила Суздальского и начале Москвы» (XVII век) два «сына красны» боярина Кучки «жыша со княгиной в бесовском вожделением, сотонинским законом связавшися, удручая тело свое блудною любовною похотною, скверня в прелюбодействии». Неверного подвергали штрафу в пользу церкви.

Уличенная в блуде замужняя женщина должна быть бита кнутом, а затем несколько дней провести в монастыре, питаясь водою и хлебом. После чего ее вторично бьет муж за запущенную дома работу. Мужа же, простившего блудницу, следовало подвергнуть наказанию.

Гостю - водку и поцелуй

Демонстрация жены гостю была величайшим знаком почтения. В 1643 году князю Льву Шляховскому так понравился голштинский посол Адам Олеарий, что он увел его в специальный зал. Вскоре туда вошла жена в пышном наряде. Посол должен был взять у нее из рук рюмку водки, пригубить и, если муж подаст знак, поцеловать хозяйку в губы.

«К нам вышла его жена, очень красивая лицом… и в сопровождении прислужницы, несшей бутылку водки и чарку. При входе она сначала склонила голову перед мужем своим, а затем передо мной, велела налить чарку, пригубила ее и затем поднесла ее мне, и так до трех раз. После этого граф пожелал, чтобы я поцеловал ее. Не будучи привычен к подобной чести, я поцеловал ей только руку. Он, однако, захотел, чтобы я поцеловал ее и в уста. Поэтому я, в уважение к более высокой персоне, должен был принять эту согласную с их обычаями честь».

«Нигде, кажется, кроме России, нет по крайней мере того, чтобы один вид кровосмешения приобрел характер почти нормального бытового явления, получив соответствующее техническое название - снохачество», - писал Владимир Набоков. Это повсеместная практика в русской деревне, при которой мужчина - глава большой крестьянской семьи (живущей в одной избе) - состоит в половой связи с младшими женщинами семьи, обычно с женой своего сына (связь свекра с невесткой, называемой сноха). Эта практика получила особое распространение в XVIII-XIX веках, сперва в связи с призывом молодых крестьян в рекруты, а затем и в связи с отходничеством, когда молодежь уходила работать в города и оставляла жен дома в деревне.

Надоела жена - иди в монастырь

Если семейная жизнь совсем разладилась и на мир между супругами нет надежды, то один из них может уйти в монастырь. Коли уйдет муж, а жена его снова выйдет замуж, ушедший может стать священнослужителем, даже если прежде варил пиво. Если же жена бесплодна, то, отправив ее в монастырь, мужчина имеет право через шесть недель снова жениться.

В кодексе норм «распуста» (развода), входящего в состав «Устава князя Ярослава» (XIII век), приводились поводы развода с женой: в случае прелюбодеяния, подтвержденного свидетелями; из-за общения с посторонними без разрешения; за покушение на жизнь мужа или несообщении об угрозе такового. Жена, в свою очередь, могла попросить развода, если благоверный «клеветнически обвинял ее в измене» (без доказательств). Поводом также могло послужить длительное безвестное отсутствие второй половины, когда местонахождение неизвестно.

Четвертый брак - вне закона

Церковный брак в православии трактует повторный брак как нежелательный. Каноническое право дозволяло только три брака. Святитель Григорий Богослов говорил: «Первый брак - закон, второй - понуже прощение слабости ради человеческия, третий - законопреступление, четвертый - нечестье, понеже свинское есть житие». Тем не менее вдовцы и разведенные женились - и по третьему, и по четвертому разу. Церковь хоть третий брак и порицала, но все-таки считала, что это лучше, чем жить во грехе. А вот четвертое по счету обзаведение семьей однозначно считалось незаконным. Брак подвергался немедленному расторжению, а священник, повенчавший такую пару даже по неведению, лишался сана.

Хочешь жену - занавесь иконы

Выполнением супружеского долга, хоть и было это делом законным, предпочитали Господа не оскорблять. Перед тем как приступить к делу, снимали нательный крестик. Если в комнате висели иконы с ликами святых, их тщательно завешивали. В этот день предпочтительнее было не посещать церковь, а уж если возникала непреодолимая необходимость, то только тщательно обмывшись и переодевшись в чистое.

Вдова - глава семейства

Женщина, потерявшая мужа и больше не вступившая в брак, автоматически получала все те права, которых была лишена в браке. Она управляла имуществом, становилась полноценной хозяйкой в своем доме и главой семьи, если таковая имелась. В обществе вдовы пользовались уважением.