Как я и написала выше, здесь будут рассказы о женщинах, выступивших в качестве суррогатных матерей. Очевидно, что цели, отношение и мысли у всех разные. Мне было интересно почитать, кто и как к этому приходит. Ведь это- огромная ответственность, вынашивать ребенка, который не станет твоим (в большинстве случаев), не останется с тобой, которого ждут другие мама и папа. Что остается у женщины, после родов в душе, каково им расставаться с малышом, остаются ли чувства? И как это влияет на дальнейшую их жизнь?

И еще, мне, как человеку, у которого за спиной есть опыт неудачной беременности и многочисленных попыток , тяжело думать о том, что если все усилия будут тщетны, то есть вариант как суррогатное материнство. Потому как я хочу сама выносить своего ребеночка, ощутить все это счастье материнства в полной мере.

История 1.

О своем опыте рассказывает Настя. Она с Украины, где суррогатное материнство распространено даже больше, чем в России. Последней каплей, которая толкнула меня решиться на это, была моя свекровь... Приходилось жить вместе. Я честно старалась успеть сделать все по дому, убрать, приготовить, всегда спрашивала, что ей помочь. Но она всегда всем недовольна. Помню, по возвращении из роддома свекровь взболтала бутылочку смеси и взялась кормить моего сынулю. Видите ли, у меня грудное молоко слишком жидкое. Стиснув зубы, я промолчала. А молчать приходилось частенько... Я обожаю своего сынулю, и знаю, что такое хотеть детей.

Не могу сказать, что когда подписывала контракт, я думала только деньгах. Когда сынуле был год, отлучила от груди - мне выписали гормональный препарат для «распушивания» эндометрия, и еще препарат, который угнетает лактацию для синхронизации менструального цикла с генетической мамой. Потом пошли препараты для угнетения иммунитета, чтоб организм не отторг эмбриончиков. Потом еще хуже: уколы прогестерона в попу... Я переступила через себя, и делала их сама, не могла два раза в день тащиться через весь город и некому оставить малыша. Потом был перенос - мне подселили троих эмбриончиков, которым была уже одна неделька. Через две недели, несмотря на слоновьи дозы прогестерона (два укола и девять вагинальных таблеток) и мои старания беречь себя, пошла кровь.

Мне так хотелось плакать: казалось, что умерло трое маленьких деток...
Время прошло быстро, за два месяца перерыва я сделала диплом, защитила бакалавра, и последовал второй перенос, со всеми пичканиями гормонами и всякими неизвестными мне доселе препаратами. Через две недели чудо свершилось. Анализ крови показал очень высокий уровень ХГЧ в крови. "Двойня"- подумала я. "Двойня",- сказал врач через неделю на УЗИ. Я радовалась вместе с генетическими родителями, как маленький ребенок. Они уже до меня сделали очень много попыток, а тут двойня! А потом еще три месяца гормонов. Я за время токсикоза потолстела на 10 кг, но, как теленок, радовалась жизни, дружбе с генетической мамой, и окружала себя только позитивом. Когда пришлось идти к нотариусу писать отказ от деток, муж был в шоке от моей затеи. Он ту же сумму за год зарабатывал. А про уколы и все остальные прелести говорил, что сама захотела.

Животик стал заметным на четвертом месяце, и мы переехали в съемную квартиру. На седьмом месяце генетическая мама сняла двухкомнатную квартиру и позвала жить к ней. Мы все делали вместе. Сначала мне все нравилось, кроме того, что она меня тотально контролировала. Я даже трусы без нее не могла сама купить. За комп сесть тоже нельзя. И по телефону поменьше разговаривать, излучение все-таки. И не переживать ни за что, в общем представить себя арбузом и лежать в листьях. Но зато одаривала заботой, каким-то теплом, похожим на материнское, подарками, книгами, беременными вещичками. Мне никто никогда в жизни не оказывал столько внимания, как она. Я полюбила ее, как можно любить маму. А по вечерам на ночь рассказывала деткам, какая классная добрая мама встретит их в новом мире.

Через пару недель я попала в больницу с угрозой. Два раза под капельницей гинепрала по 10 часов, и самое ужасное осталось позади. Я только просила Бога, чтоб дал родиться деткам в положенный срок. Живот был огромный, и я его носила по больнице гордо. Только меня смущало лежание в одноместной палате на протяжении месяца, ведь ко мне никто не приходил, кроме нее в больницу, никто из родственников, кроме мужа, не знал про мое материнство. Я скучала за своим сынулей, но генетическая мама просила не выписывать меня, не смотря на то, что лежать там по сути нечего, и заведующая просто «выгоняла» уже нас с отделения патологии. Была у мну одна радость - 3G интернет в постели. И хождение по форумам. Маленькое окошко в мир общения. Детки к 37 недельке уложились головками вниз, и в ожидании пошел обратный отсчет на дни, ведь этот срок для рождения двойняшек считается нормой.

Я к тому времени начала сходить с ума. Мне казалось, что генетическая мама и папа наставили у меня в палате прослушек, и постоянно следят за мной. Материальные их возможности очень даже позволяли сделать это. Мне такое казалось еще когда жила дома, но приступы шизофрении тогда не были такими острыми. Я страшно боялась кесарева. Мысль о нем доводила меня до панической истерики. Это раньше я старалась не думать, чтобы не навредить деткам, - меня врач обрадовала этим еще на 12 неделе. Мол ЭКО детки сами не рождаются, да еще и двойни. Боже мой, если бы мне это сказали до подписания контракта, я бы его не подписывала. Я бы не психовала так, если бы было предлежание плаценты или тазовое предлежание, или еще какое-нибудь абсолютное показание, я бы смирилась, зная, что это ради деток. А резать здорового человека, тем более я в бывшем мастер спорта и моя беременность, как для двойни была практически идеальной, за исключением истощения шейки на седьмом месяце.

Мне хотелось удрать из палаты, в которой меня держали второй месяц и родить где-то в тихом уголке. Я уже перебирала варианты побега из курятника, а бежать рожать было некуда. Никому из родственников не надо было видеть мой огромный животик. Когда я сказала мужу, как сильно боюсь, он сказал, что тоже боялся бы. А врачиха приносила мне бумажки, подписывать согласие. У меня так тряслась рука, что я никак не могла вывести буквы. На 38 неделе я проснулась ночью в холодном поту. Села на кровать, и водичка потекла. Никаких схваток не было. Попыталась выйти в коридор и позвать медсестру. Уже через полчаса я сидела в приемной роддома и пыталась не реветь.

Мы с генетической мамой пришли в кабинет к врачу. Она сказала, что ЭКО не повод для кесарева, и во мне зрела уже Надежда на человеческие роды. Эта женщина потом сказала мне, что она не против естественных родов, но врачу позвонили из клиники, где сделали ЭКО, и все дружно решили, что детками таких богатых родителей рисковать нельзя.
Я сидела в предоперационной, голая, в одном платочке, плакала и ждала, когда меня начнут резать. Я сама себе напоминала напуганного зайца, у которого бешено колотилось сердце.
Меня привязали к столу, от чего я была просто в шоке. Анестезия должна была быть эпидуральной, и я должна была находиться в сознании.

Я на аппарате видела, что не смотря на полное спокойствие, сердце билось 150 в минуту. Я правда, смерти так не боялась... Вместо того чтобы находиться в сознании, я отрубилась, и слышала врачей сквозь сон. Очнулась, услышав писк малышей.
Промямлила «лапочки» и пыталась не терять сознание, в надежде увидеть деток. Потом почувствовала, как меня перекладывают из операционного стола на что-то другое. Очнулась окончательно через час в реанимации, и ревела, теперь уже можно было.
Врачи ничего про малышей говорить не хотели, то ли мне приснилось, но казалось, что что-то не так с ними. Но об этом я никогда не узнаю.

Когда можно было пить воду, мне поставили бутылочку от физраствора в постель. Я пыталась попить и разлила всю на себя. Кашлять из-за распоротого живота не удавалось, вдохнуть или выдохнуть тоже. В попытке хоть как-то выйти из положения я начала стучать рукой по стене, чтоб врач подошла ко мне. Она намека не поняла и вышла из палаты. Воды не было. И некому было принести. Мужу некому было оставить сынулю, а с ребенком ко мне не пустили бы. Генетическая мама была с мужем занята малышами. В конце концов, попросила воды у санитарки, и она мне преподнесла выброшенную газировку моей соседки. От газировки так скрутило, что я сутки выла от боли.

Я-таки увидела малышей. Мне генетическая мама разрешила. Они были удивительно похожи на них - просто маленькие копии. Никаких чувств, увидев, как они похожи на чужих мне людей, не возникло. Ну, может, тронули чуть видом своей беззащитности. Я же им не мама, а просто мясо.

Сейчас упорно занимаюсь сбрасыванием 20 кг, оставшихся мне на память о искусственной беременности. 10 позади, а 10 еще впереди. Надо стоять за себя. Просто бороться за себя, при необходимости толкать локтями того, кто хочет выползти выше, взобравшись тебе на голову. Чтобы не быть мясом. Деньги - это просто бумага, нет в них. Счастье - ощущать себя целостным.

P. S.
С тех прошло время... Мы с мужем и ребенком удрали в другой город к моим родителям. А свекровь даже не интересовалась особо.
Что касается денег. Деньги - это по большей части не работа, а компенсация за утерянное здоровье.
Интересно, а почему врачи не предупреждают о всех подробностях после кесарева? Почему не говорят, что после этого можно иметь только одного ребенка? Таки деньги правят миром... С радостью отдала бы сумму контракта, чтобы быть, как прежде...
Деток как не видела после роддома, так и не увижу. Я не камень, знаю, что не равнодушна к ним. И не хочу душу тревожить. Особенно их маме. Для нее вряд ли это приятно вспоминать. Я бы даже хотела, чтобы она себя убедила в том, что она их сама родила.
Как бы мне не нравилось ходить с пузиком, как бы я не любило деток, но я все равно жалею. Хоть нельзя ни о чем жалеть.
А история не закончилась. Хочу найти нового мужа, который бы уберег свою жену от необдуманных поступков в состоянии аффекта. На мои предложения продать дом, вложить в строение большего коттеджа на две семьи на продажу реагирует вяло. Хотя возможность есть. Но он хочет жить возле мамы.»

История 2.

Лене - 28 лет. Она не замужем. В восемнадцать лет родила своего первого ребенка, в двадцать четыре - второго. А год назад у нее появился третий. Из этих троих детей Лена считает своим только одного - десятилетнего Антона, хотя в паспорте есть отметка о трехлетней Дашеньке. О годовалой нет никаких отметок, несмотря на то, что первые девять месяцев своей жизни - от зачатия до рождения девочка прожила внутри Лены. Лена: "Моя первая беременность была ранней со всеми сопутствующими обстоятельствами. Первая любовь - восторженная, сумасшедшая и безоглядная. Были признания, обещания, прогулки под Луной... Беременность я восприняла как что-то совершенно естественное, чего не скажешь о моем возлюбленном. Словом, к тому времени, когда я поняла, что он готов скорее сесть в тюрьму, чем приступить к своим отцовским обязанностям, делать аборт было уже поздно. Меня не покидала глупая уверенность во всепобеждающей силе материнства: "Вот рожу - и он сразу ко мне примчится". Ну, родила. Мальчика. Антошку. Никто ко мне не примчался. Мой возлюбленный вообще исчез. Говорили, что переехал в другой город. Это меня здорово подкосило. Не могу сказать, что я потеряла веру в людей, хотя примерно так все и было. По крайней мере к сильной половине человечества я не испытывала ничего, кроме вражды и подозрительности. Родители согласились оставить у себя Антошу, пока я не закончу уч:). Я часто навещала сына. Мама внушила мне, что он в хороших руках, а я должна учиться.

Несколько лет пролетели как в анабиозе. Пока не появился Вадим... Что там Толстой говорил о том, что все несчастные семьи несчастны по-своему? То же самое можно сказать о несчастной любви. Вопервых, Вадим был женат. Но если бы только это... Когда Вадим узнал, что я беременна, он сказал: "Семью не брошу, но и тебя не оставлю". Мы часто ездили в мой родной город, Вадим познакомился с Антошей и родителями. Правда, о его семейном положении и о своем "интересном" я предпочитала не говорить. Я была на четвертом месяце, когда Вадим погиб в автокатастрофе. Аборт был единственным решением проблемы, но мне казалось: если умрет наш ребенок, умру и я сама. Странно, что тогда не сошла с ума или не сотворила с собой что-нибудь ужасное. Сказать, что мне было плохо, значит, ничего не сказать. Мне было никак...

Спасение пришло неожиданно. Однажды моя близкая подруга привела ко мне в общежитие немолодую бездетную пару. У Лины была "детская матка", а очередь на усыновление продвигалась очень медленно. Словом, они предложили мне купить моего ребенка, вернее, обменять его на комнату в коммуналке. Эта мысль не показалась мне кощунственной. Более того, она вывела меня из омута отчаянья и вернула к жизни. Тогда мне казалось, что уж лучше я подарю ребенку жизнь и отдам в хорошие руки, чем вообще лишу возможности появиться на свет. Мы с Николаем заключили фиктивный брак. Будущие "родители" окружили меня неусыпной заботой - покупали все лучшее с рынка, подарили мне специальное белье для беременных, водили к врачам. Иногда мне даже было неудобно: а вдруг ребенок родится с какими-нибудь дефектами, ведь последние события моей жизни трудно назвать идеальными для развития беременности. Но Даша родилась совершенно здоровенькой. Я кормила мою девочку грудью около двух месяцев - больше не выдержала. Не то чтобы отношение ко мне резко изменилось, просто по ряду нюансов я почувствовала: пора и честь знать. Даша, например, спала в комнате Лины и Николая. Гулять с ней мне не позволяли - дескать, я еще не оправилась после родов. Даже на прием в детскую консультацию они пошли без меня. На плач Даши Лина всегда поспевала первой. Кажется, она ревновала девочку ко мне. Я их понимала: они так долго ждали этого ребенка... Но чувствовать себя "машиной для деторождения" мне тоже было невмоготу. Мне кажется, они вздохнули с облегчением, когда я объявила, что ухожу.

Мы с Николаем оформили развод. Даша осталась с отцом, мне досталась крошечная комната в коммунальной квартире. С тех пор я свою дочь не видела... Я продлила "академку", поехала к Антоше и всю свою нерастраченную изболевшуюся любовь обрушила на него. По-моему, он даже испугался такого проявления чувств. Я все время хотела быть рядом с сыном. Покупала ему игрушки, сладости, одежду. Даже спала вместе с ним, до полуночи рассказывая ему сказки. Я без устали твердила: "Антон, Антошенька, я люблю тебя!" Только тогда я поняла, как он дорог мне, мой родной мальчик. Я была в таком исступлении, что всерьез думала: "Все, бросаю институт, продаю комнату, буду жить с родителями и сыном". Потом подсчитала, на сколько мне хватит этих денег...

Жить гораздо легче, когда у тебя есть цель. У меня тогда была цель: обеспечить своему ребенку нормальную жизнь. Тени, омрачающие мое прошлое, рассеялись. Я хотела жить и работать. Но лучшее, на что я могла надеяться после окончания института, - это место библиотекаря. Я стала искать работу. Те, кому нужны были мои знания и способности, не могли платить много. А работать ради интереса я не в состоянии была себе позволить. Надежда и решимость сменились отчаяньем, отчаянье - безысходностью.

И вот в один прекрасный день позвонила моя подруга - та самая, которая свела меня когда-то с Линой и Николаем, мой злой гений. "Тебя разыскивает Лина", - сообщила. У меня екнуло сердце: "Неужели с Дашей что-то случилось?" Нет, с ней все было в порядке. Оказывается, кое-кому срочно понадобились мои "услуги" в качестве суррогатной матери. А я-то думала, что уже избавилась от этого кошмара... Но когда я узнала, сколько получу, согласившись выносить ребенка для Иры и вместо Иры, все это перестало казаться мне кошмаром. Вот он, выход! Подумаешь - какие-то несчастные девять месяцев! Зато потом закончится мой изнурительный поединок с судьбой, и я буду свободной и богатой. Для начала Ира и Сергей положили меня на обследование. За две недели я узнала о своем организме столько всего... Как ни странно, меня признали "годной".

Я до сих пор смутно представляю "техническую" сторону дела. Знаю только, что метод, который применили к нашей "дружной семье", назывался ЭКО - экстракорпоральное оплодотворение. С самого начала я внушала себе, что я - "инкубатор", что в этом ребенке нет ничего моего. И мне это настолько хорошо удалось, что после операции по перенесению эмбрионов в мой организм меня волновало только одно: а не получится ли двойня? Я слышала, что при искусственном оплодотворении велик риск родить двойню и даже тройню, а мы с Ирой договаривались на одного ребенка! Меня охватил какой-то исследовательский азарт. Я вела дневник беременности: записывала количество съеденного и выпитого в граммах плюс эквивалент в калориях. Я много гуляла и делала дыхательную гимнастику. Разговоры с родителями ребенка не заходили дальше изучения моей медицинской карточки и книги "Я жду ребенка". Когда плод начал шевелиться, я старалась воспринимать это отстраненно. Всякий раз, когда я чувствовала толчок, я вспоминала Антошу. Я часто звонила ему - ездить на расстояние более 20 км мне было запрещено. Я все думала: скорее бы, скорее! Рожала я совершенно безболезненно - мне вкатили огромную дозу обезболивающего. Помню, как удовлетворенно отметила про себя: "Это хорошо. Нет боли - нет ребенка".

Когда мне поднесли девочку, я отвернулась... В родильном зале я подписала бумагу о том, что отказываюсь от ребенка. Словом, все вышло так, как запланировали обе стороны. Ира с Сергеем получили своего ребенка. А я теперь живу вместе с мамой и Антоном (папа умер) в двухкомнатной квартире в центре Москвы. Я нашла хорошую работу. Антон учится в спецшколе, отличник Мама мечтает выдать меня замуж. Но она не знает о том, что единственная кандидатура спутника жизни, которая меня устроила бы, - это мужчина, который приложит все старания для того, чтобы обеспечить будущее моему ребенку".

А что думаете Вы?

Самой точной формулировкой суррогатного материнства признана формулировка, принятая Всемирной организацией здравоохранения в 2001 году. Суррогатная мать представляет собой, по сути, курьера. Это - женщина, беременность у которой наступила вследствие оплодотворения ооцитов, принадлежащих третьим сторонам, сперматозоидами, принадлежащими третьим сторонам. Женщина вынашивает беременность при условии или по договору, что родителями рожденного ребенка будут считаться женщина, мужчина или оба, чьи гаметы были использованы для оплодотворения.

О суррогатном материнстве принято говорить и в случае проведения искусственного оплодотворения женщины спермой мужчины и последующей передачи родившегося ребенка данному мужчине и его жене. При таком раскладе суррогатная мать находится в статусе генетической матери ребенка.

Суррогатное материнство времен Плутарха

Плутарх в свое время описал ситуацию, которая напоминает ситуацию с современным суррогатным материнством. Стратоника осознавала, что ее мужу необходимы законные дети, поскольку нужно передать по наследству царскую власть. Родить сама не могла, поэтому убедила своего мужа с другой женщиной произвести детей и позволить самой Стратонике принять их, как своих родных. Из числа пленных была выбрана прекрасная девушка Электра. Ее свели с Дейотаром, а родившихся от этого союза детей Стратоника воспитала, как своих собственных, с присущим родной матери любовью.

Суррогатное материнство времен Древнего Рима

В Древнем Риме мужчины могли отдавать своих жен внаем тем супружеским парам, где жена была бесплодна. Малыша, рожденного с помощью такой наемной матери в последующем считали законным ребенком этой бесплодной супружеской пары. Бездетным женщинам времен древних евреев приходилось прибегать к помощи служанок. Наложницы рожали ребенка от мужа такой женщины. Но первой кроху на руки брала законная жена, и тем самым она демонстрировала свое непреложное право на младенца.

Суррогатное материнство в новой эпохе

Процесс женской эмансипации и научно-технический прогресс содействовали поиску нового пути решения проблемы бесплодия. Суррогатное материнство в современном виде стало допустимым после появления технологии экстракорпорального оплодотворения и искусственного оплодотворения. Ученые научились получать генетический материал от генетических родителей и в последующем подсаживать его для вынашивания и рождения ребенка в природный биологический инкубатор – в организм суррогатной матери.

История Элизабет Кейн

В первый раз об успешном суррогатном материнстве официально заявили в 1980 году. Статус первой суррогатной матери, на которой были использованы новые технологии, у 37-летней Элизабет Кейн из штата Иллинойс. Одна женщина не могла иметь детей, поскольку у нее была заблокирована фаллопиева труба. Эта женщина заключила с Кейн договор на проведение искусственного оплодотворения спермой супруга бесплодной женщины. После родов Кейн выплатили денежное вознаграждение. При этом у Кейн уже были трое своих детей.

Ими стали Патрик Стептоу и Роберт Эдвардс. Эмбрионы генетических родителей, которые были получены в результате экстракорпорального оплодотворения, перенесли сестре бесплодной женщины. В 1989 году она родила ребенка. В настоящее время суррогатное материнство считают довольно распространенным явлением.

«Муж уехал в магазин. А я сижу со своим шестимесячным счастьем и реву. Очень грустно. Очень хочется хоть на чуть-чуть вырваться на свободу.

С ребенком в магазин муж не пускает ходить «на него там чихать будут». Мне даже чаю не попить когда хочу. Всегда с оглядкой. Или надо кого-то просить. И так все время. Ни мужу, ни свекрови не надо. Захотели - пошли. Никто не говорит: «Таня, ты посидишь с ребёнком, пока я в душ сбегаю?». А мне приходится. В душ раз в неделю под фразу «ну ты побыстрей там». Даже в туалет с разрешения.

И даже если появляется минутка уже ни на что нет желания. Какой нафик маникюр, я три дня сломанный ноготь состричь не могла. И некому пожаловаться. Муж опять скажет, что я пилю, или ною, или унылое говно. А больше некому. Никому нет дела. Я сойду с ума в этих четырех стенах. Хоть сюда поныть, тут у каждой своя личная ежедневная война».

«Ненависть, самоедство, автоматизм. Это, пожалуй, три слова, которыми я могу описать 4 года и 3 месяца материнства.
С рождения чада я не испытываю к нему теплых чувств. Нет, я не ору, не бью, не игнорирую. Просто эмоции, выдаваемые мной в ответ продиктованы нормой. Я знаю, что нужно жалеть и дуть болячки, хвалить рисунки и качать, когда больно. Улыбаться, играть. Но ничего не испытываю к нему.

Порой, занимаясь очередной детской заботой, в голове проскальзывает мысль, что я в матрице. Я в «нигде». Меня просто подключили к симуляции и это все бред.

Наверно единственное, почему я не вздернулась, это мой супруг. Мы вместе 1,3. Это то звено, которое связывает меня и сына. Глядя на то, как он обнимает и целует его, я недоумеваю. Как я, вроде бы мать, из которой этот маленький человек вышел, могу его не любить. И как может он - мужчина, не являющийся отцом. Для меня это загадка. И я боюсь признаться в этом кому-либо».

«Всё. Девочки, я выгорела. Я держалась как могла. Мой любимый и желанный ребёнок перестал вызывать во мне даже минутное умиление и что-то там ещё. Только глухое раздражение.

В глубине души я его люблю, но мама дорогая, как же он меня БЕСИТ. Ему 1,2, но это уже ужас. Не могу уже, иногда хочется наорать в голос или ударить, только чтоб он заткнулся, отстал от меня, дал поспать спокойно и т.д. Это при том, что я прекрасно понимаю, что у меня подарочный сын, он вполне спокойный, просто хочет моего внимания, играть и всё такое.

А это уже моя проблема — я не могу этого ему дать. Я пытаюсь с этим бороться, 1-3 раза в месяц у меня есть выходной, часов на 5-6 я сбегаю из этого кошмара. Но кто бы знал, как я себя каждый раз уговариваю вернуться...»

«После приёма у врача в поликлинике присела на минуточку в холле...и поняла, что не хочу идти домой. Тут просторно, мягкие кресла, автомат с кофе, тихо и никто меня не дёргает и не ноет.

Я заболела, ОРВИ и отит. А ещё я не спала большую часть ночи — сначала из-за работы, потом — из-за нытья младшей. Но кого это волнует? Кажется, я вернусь ещё не скоро. Мужу, который остался с детьми, скажу, что в поликлинике была оооочень большая очередь».

Для непосвященных – суррогатное материнство может представляться довольно простым делом: следует лишь как следует «прочесать» Интернет в поисках соответствующего предложения, благо, количество тематических ресурсов увеличивается с каждым годом, или, как вариант, разместить свое собственное объявление о поиске суррогатной мамы. А, затем, обратиться в клинику или иное медицинское учреждение. И на этом все – результат гарантирован через девять месяцев.

Однако трудностей на пути гораздо больше. Избежать многих из них можно, и даже нужно. В архиве юридической компании Sweetchild содержится множество примеров людей, «обжегшимся» на недобросовестности суррогатных мам или, наоборот, генетических родителей. Как говорил великий немецкий канцлер Отто фон Бисмарк, «…я предпочитаю учиться на чужих ошибках». Возможно, эти истории помогут Вам избежать некоторых типичных конфликтных ситуаций, возникающих в области суррогатного материнства.

История первая. Интернет поиски.

Александр и Елена пришли к идее суррогатного материнства не сразу – после долгих мытарств по врачам и переживаний, наконец, они решились. Александр взял в свои руки решение вопроса и решил подойти, как ему показалось в тот момент, наиболее рациональным путем – через Интернет найти подходящую суррогатную мать, договориться с ней и, затем, направить ее в хорошую московскую клинику. Первая претендентка была родом не из Москвы. После общения по переписке, супруги решили пригласить ее для личного знакомства и обследования. Естественно, оплатили переезд, гостиницу, и начали серию тестов в одной из лабораторий. К их большому огорчению, у этой женщины оказался хламидиоз – ни о каком материнстве не могло быть и речи. Естественно, деньги были потрачены впустую.

Следующая женщина, которую нашел (опять-таки через Интернет) Александр запросила за свои услуги астрономическую сумму - 30 000 долларов США. Третью по счету претендентку (родом с Украины) Александр попросил (памятуя о самом первом случае) заранее подготовить медицинские справки. Она приехала в Москву по приглашению Александра и Елены, частично имея на руках справки о сданных анализах, которые говорили о том, что с ее здоровьем все в норме. Ее детально обследовали в клинике, которая была выбрана Александром для ЭКО. По настоянию лечащего врача, в клинике сделали новые анализы, которые дублировали даже те, что были якобы пройдены по документам. В результате оказалась, что претендентка переболела несколько лет назад … сифилисом!!! Дело в том, что анализ, который она прошла у себя дома, был недостаточно глубокий, чтобы определить наличие этого заболевания в прошлом. Конечно, и в этом случае от услуг суррогатной мамы пришлось отказаться.

Александр вновь сель искать суррогатную маму и вскоре нашел такое предложение. Претендентка (уже четвертая) просила прислать денег на дорогу до Москвы. Александр отослал требуемую сумму почтовым переводом, но ни мамы, денег он не увидел.

В результате, потратив время, деньги и нервы, Александр и Елена пришли в Sweetchild, где им помогли, наконец, найти нормальную суррогатную мать.

История вторая. А чей ребенок?

Иностранная пара, Джон и Джейн, решили найти суррогатную мать в России. Они, как и многие другие, решили воспользоваться услугами Всемирной паутины – через несколько недель они подыскали подходящую женщину. С медициной у нее было все в порядке, единственным «отягчающим» обстоятельством был ее пьющий муж. Тем не менее, они решили доверить вынашивать своего ребенка именно ей. Через некоторое время она забеременела, что не могло не радовать супругов. Процесс проходил гладко, без осложнений. Конечно, Джон оплачивал все расходы, даже снял квартиру для своей «суррогатной половины».

Наконец, наступил долгожданный день родов – ребенок родился крепким и здоровым. Счастливые родители выплатили суррогатной маме причитающееся вознаграждение и было уже засобирались к себе на родину, но, все же решили провести генетическую экспертизу ребенка – не то, чтобы они что-то заподозрили, а для юридических формальностей. Дело в том, что Джон имеет еще одного ребенка от первого брака, и в случае возникновения наследственного спора по законам его страны имеет преимущество генетически родственный ребенок перед приемным. Чтобы изначально снять эту юридическую проблему, Джон и решил провести экспертизу, тем более, что в России она дешевле, чем на Западе. Каков же был шок у обоих родителей, когда они узнали что ребенок генетически… не имеет к ним никакого отношения! Зато, как потом оказалось, суррогатная мама и ее муж имеют к его рождению самое непосредственное отношение. Оказывается, незадолго до ЭКО женщина имела близость со своим мужем.

В результате, иностранцы оказались в «интересном» положении - с «чужим-своим» ребенком на руках. А денег, естественно, было уже не вернуть. Да и судиться в другой стране всегда сложнее.

История третья. Двадцатая попытка.

Вика в течении шести лет пыталась забеременеть с помощью ЭКО. За все это время ее было предпринято 19 (девятнадцать!) попыток, но только две из них завершились беременностью. Причем, оба раза неудачной – у нее случились выкидыши на ранних сроках. Хотя она и не бедная женщина, все же 2000 долларов США за каждую попытку сильно расшатали семейный бюджет.

Трудно сказать, что было тому причиной, но факт остается фактом. Наконец, совсем разуверившись в положительном исходе, Вика обратилась в Sweetchild. Вскоре ей подобрали подходящую суррогатную маму, беременность и роды прошли успешно – родился здоровый и крепкий ребенок (вес 4.2 кг). Вика благодарила судьбу, которая дала ей шанс стать матерью и теперь планирует завести второго ребенка. И, обязательно, через Sweetchild.

История четвертая. «Мы заплатим. Потом. Может быть».

Оксану вынудили стать суррогатной мамой тяжелые материальные обстоятельства – отсутствие работы ее родном городе, полная социальная неустроенность. Когда на ее объявление (как всегда, в Интернете) быстро откликнулась семейная пара, она посчитала это большой удачей. Люди показались ей вполне порядочными и приличными. Единственно, что немного омрачало ее с ними отношения – отсутствие какого-либо договора, хоть как-то фиксировавшего причитающееся ей вознаграждение (около 10 000 долларов). Супруги постоянно ссылались то на отсутствие времени, то поисками юриста, то временем, необходимым на юридическую проработку договора. Оксану успокаивали тем, что все договоренности в силе, что договор – эти лишь формальность, их закрепляющая, которая имеет лишь отвлеченное, юридическое, значение.

Но Оксана не придавала этому особого значения – люди-то порядочные. Она благополучно забеременела. Гром грянул, когда Оксана находилась на пятом месяце беременности (когда об аборте говорить было уже поздно)– ей неожиданно объявили о том, что обстоятельства резко изменились и по окончании ей смогут выплатить только половину суммы. Остальное в рассрочку, когда-нибудь потом.

Материалы предоставлены сайтом www.sweetchild-media.ru