С души упал камень. Иерусалимский. Наконец то мы мы в первопрестольном граде. А то всё горы, да моря, да пещеры... Обычно в старый Иерусалим мы поднимаемся через Яфские ворота: вот - башня Давида - лицо города (перед ним, лицом, правда маячит обожаемый мною зад моей жены)

Перед стенами старого Иерусалима широко раскинула свои ноги молодежь: парочка влюбленных самозабвенно резалась в карты, переплетясь ногами и руками... А переплелись они на склоне Геены Огненой, где в конце времен будут гореть грешники. Сия преисподня сейчас представляет из себя небольшую долину, даже долинку, цветущую и ухоженую, но - внимание! Не зря же ее назвали огненой?

В начале спуска этой Геены расположена автозаправочная станция и - вот моя гипотеза: в смутное время конца света, когда силы добра и зла схлеснуться на улицах святого города Иерусалима, резервуары с топливом окажутся взорваными и тогда огненые потоки понесутся вниз по склонам... Ну, а там, понятно, в этот момент будут дислоцированы самый отъявленые головорезы сил мирового Зла - вот им-то и достанется все пророчество Апокалипсиса - как они будут шкворчать на огне!

А пока Геена выглядит вот так...(Кстати, наверху, под мельницей - концертный зал, куда моя жена время от времени наезжает играть со своими учениками)

Уже перед Яфскими воротами старого города начинают встречаться личности, которых хочется запечатлеть на свои 7 пикселей...

Зимой и летом - в одном сюртуке - кто это?

Религиозных ребят здесь по несколько штук на квадратный метр.

Вот еще один еврейский парень с наброшеным на плечи талесом - видно, что он пользуется успехом у худосочных кривоногих девушек... А араб переходит ему дорогу с подносом на голове.

А как хорош этот пупс с развевающимися пейсами - как матроские ленточки они у него!

Это не просто рог у меня в руках. Это - шофар. Если бы я сейчас протрубил в этот бараний рог, то народ пал бы предо мной ниц, а потом пошел бы за мной. Но я не буду этого делать...чё я вам, Спаситель что ли?

Я просто хожу по базарной улице, ведущей к Храму. Вот, жену свою снял - пусть будет на фотокарточке.

Через восточные лавки - к Храму.

Вот он, вход в Храм Гроба Господня. Первая церковь построенная на этом месте приняла своих посетителей 1700 лет тому назад! А 999 лет назад (т.е. в 1009 году) злой араб Хаким сравнял это место с землей. Но через 50 лет мусульмане покаялись и разрешили построить новый храм. Затем были землетресения, пожары - после каждого бедствия к Храму добавлялись все новые и новые пристройки, по которым мы полазали в свой следующий приезд.

Слева от входа - а точнее, почти под Голгофой, я узрел беспризорные кресты. Видимо они приготовлены для тех, кто будет себя отожествлять с Христом и пройдет с ними последний путь сына Божьего по Виа Долороза - улице, которой Его вели на Голгофу.

А сбоку чернеет вход в черный притвор эфиопской церкви, но об этом - на следующей неделе.

Камень помазанья - тысячи людских рук гладят его в день и он отвечает тем-же - камень мироточит... Я сам наблюдал, как на сухом месте появлялись капли мира с душистым цветочным запахом - чудо!

Я перед входом в святая святых христианства... за моей спиной вход в базилику, прикрывающую пещеру с каменным саркофагом, в котором лежал сам Он.

А вознёс я свои очи вверх под купола - меня просто завораживает этот купол, из которого льется необыкновеный иерусалимский серый свет, самый приятный свет в мире. Через это отверстие через несколько дней, на Пасху, снизойдет Благодатный огонь на гроб Господень.

Вот так он будет гореть и не обжигать! Это я освятил огнем от гроба Господня два пучка свеч - повезу их в Астрахань, маме...

На минуту служители культа прекратили доступ публики к Гробу и мне удалось снять вход в гробницу.

Я там был... внутри... и каюсь, ничего не ощутил у себя внутри...

В двух минутах от Храма - русская церковь Александра Невского. Она воздвигнута на том месте, где Иисус сделал свою последнюю остановку перед Голгофой. Говорят, что до этой остановки кто-то еще мог спасти этого парня, заступиться за него и повернуть Историю. Но... из-за чьей то трусости мы живем в этом мире, а не в другом.

Карго - самая известная подземная улица Иерусалима. По случаю субботы она была закрыта и нам пришлось лишь снять эти колоны времен римского владычества, за которыми назойливым туристам показывали языки дети. Надо же - такие маленькие, а уже евреи!

До сих пор не могу понять: как можно жить в этих святых иерусалимских переулках...

И двориках.

А это католическое аббатство Дормацион. Которое на горе Сион. Рядом с церковью высится башня с флюгегом в виде петуха (его видно на моем снимке). Его водрузили туда, т. к. любимый ученик Христа - Петр предал учителя когда петух трижды прокричал.

В крипте церкви возлежит статуя Марии на смертном ложе. Над нею мозаичные Ева, Ревека, Юдифь и другие великие тетеньки Ветхого Завета. (Великих - Жану Д" Арк, Пашу Ангелину и Кондолизу Райс я не расмотрел - по моему их там нет....)

А это - витраж - то что мне, как мастеру по стеклу, близко. Сделано просто, но со вкусом. Я бы сделал лучше!

И в конце нашего короткого путешествия, перед обратным спуском в Геену огненую, я споткнулся о толстый окурок настоящей гаванской сигары. Точно! Две тысячи лет назад ОН не докурил, ОН обещал вернуться: откинув длинные волосы назад, что бы не опалить и прикрыв огонёк от спички ладонями с характерными шрамами ОН, на секунду замешкавшись, бросит недогоревшую спичку вниз. В долину. В Геену.

И она станет ОГНЕНОЙ.

В иерусалимском храме Гроба Господня, неподалеку от входа, находится единственное в мире место, где каждый христианин может самостоятельно, не прибегая к услугам священнослужителя освятить крестик, иконку или другой предмет религиозного или домашнего обихода. Место это – Камень Помазания, который также называют Камнем Миропомазания, Камнем Умащения или даже совсем просто - Доской Господней.

Для паломников, прибывших в Иерусалим, чтобы пройти по Виа Долороса (Скорбному Пути), Камень Миропомазания - одна из остановок, этого, возможно, самого главного для всех христианских пилигримов маршрута. И всё же лучше всего прийти к Камню особо - рано утром, когда в храме еще почти нет паломников - чтобы на всю жизнь сохранить в памяти ощущения, которые оставляет это удивительное место.

Строго говоря, сам Камень Помазания находится под спудом мраморной плиты, положенной сверху в целях сохранности. Но благодать, присущая ему, без труда проникает сквозь толщу мрамора, незримо распространяясь вокруг. Как и миро, микроскопическими каплями которого которым чудесным образом покрывается поверхность плиты.

Чтобы лучше понять, это за место, обратимся для начала к Священной истории Нового Завета. Согласно Евангелию, один из тайных учеников Христа, богатый и родовитый член Синедриона Иосиф Аримафейский попросил у Понтия Пилата позволения снять с креста тело Спасителя, подготовить его нужным образом к погребению и затем предать земле. Пилат не мог отказать одному из иудейских старшин. Иосиф вместе с другим последователем Христа, также тайным, по имени Никодим, кладут тело Спасителя на камень, умащают его драгоценным миром и алоэ, а затем оборачивают в саван - в полном соответствии с иудейской погребальной традицией. При совершении ритуала рядом находятся Пресвятая Богородица и жены галилейские, которые оплакивают Христа.

Вот как о помазании и последовавшем затем погребении тела Иисуса Христа говорит любимый ученик Господа, евангелист Иоанн: «После сего Иосиф из Аримафеи - ученик Иисуса, но тайный из страха от Иудеев, - просил Пилата, чтобы снять тело Иисуса; и Пилат позволил. Он пошел и снял тело Иисуса. Пришел также и Никодим, - приходивший прежде к Иисусу ночью, - и принес состав из смирны и алоя, литр около ста. Итак они взяли тело Иисуса и обвили его пеленами с благовониями, как обыкновенно погребают иудеи. На том месте, где Он распят, был сад, и в саду гроб новый, в котором еще никто не был положен. Там положили Иисуса ради пятницы иудейской, потому что гроб был близко» (Ин.19: 38–42).

Как известно, построенный несколько веков спустя по указанию матери императора Константина Великого, царицы Елены, иерусалимский храм Гроба Господня объединил в единый архитектурный ансамбль места, связанные с крестной смертью, погребением и воскресением Спасителя. Камень Миропомазания также оказался в числе этих мест.

В византийский период над Камнем Миропомазания стояла часовня Святой Марии, входившая в комплекс храма. Во времена Иерусалимского королевства крестоносцы кардинально реконструировали застройку: вместо архитектурного ансамбля, состоявшего из многих отдельных объектов, здесь появилось монументальное сооружение, объединившее под одной крышей все здешние святыни, включая и Камень.

Вплоть до начала позапрошлого века Камень Миропомазания был в собственности у католических монахов из ордена Францисканцев. Только в 1810 году католики, православные, а также древние апостольские церкви - Армянская и Коптская - пришли к соглашению о совместном владении Камнем. За святыней была построена стена, которую затем украсила искусная мозаика. Она представляет собой величественный триптих, выполненный мастером Власисом Цоцонисом. Первая его сцена изображает снятие с креста, вторая - помазание миром, а третья - погребение. Иосиф Аримафейский на мозаике предстает седобородым старцем в одеяниях красного цвета.

Все прошлые века, в которые Иерусалим был доступен для паломников-христиан, к храму Гроба Господня тек нескончаемый поток пилигримов. Каждый из них стремился прикоснуться к Камню - а то и отколоть от него хоть самую малую часть, чтобы затем благоговейно увезти её с собой. Для защиты от такого разрушительного благочестия Камень покрыли черным мрамором. Позже эту облицовку сняли - сегодня святыню покрывает плита бледно-розового цвета, также мраморная. Длина защитной плиты - 2,7 метра, ширина - 1,3 метра, толщина - 30 сантиметров. На особой перекладине над камнем висят восемь лампад, пламя в которых поддерживают служители шести церквей, представленных в Храме Гроба Господня: греческой православной, католической, армянской, коптской, эфиопской и сирийско-маронитской.

Слева от Камня Помазания, на полу, отмечен - также мрамором - круг. Согласно Преданию, именно на этом месте стояла Пресвятая Дева Мария, когда тело Её Сына приготовляли к погребению.

Как уже было сказано, у Камня за исключением разве что самых ранних часов утра, всегда много верующих. Камень источает микроскопические частицы мира - и верующие спешат прикоснуться к покрытой им плите губами, лбом, руками и даже прикладывают к ней платки и края одежды. Крестики, нательные образки, свечи - чего только не освящают здесь. Как верят христиане, живущие в разных концах земли, положенные на короткое время на Камень предметы с этого момента обладают особой, ни с чем не сравнимой благодатной силой, освящая не только сами объекты, но и того, кто ими владеет. Именно поэтому , освященные на Камне Миропомазания, для верующих, принадлежащих к преемственным христианским церквям - всегда долгожданный подарок.

Сомневаться в реальности действия здесь особой божественной силы не приходится: каждый, кто хоть однажды преклонил колена у Камня Миропомазания, подтвердит, что всё обстоит именно так. А мы в заключение нашего короткого рассказа о Камне Миропомазания приведем короткий отзыв одного из многих и многих тысяч побывавших здесь паломников, опубликованный в «Живом журнале» пользователем под ником chugoj – даже не весь отзыв, а наиболее яркий его фрагмент.

«Приблизившись к камню, я склонился, коснулся лбом поверхности и явственно, чуть ли не резко ощутил источаемый камнем запах, в котором угадывались звуки розового масла, еще чего-то пряного и хвойного. Приложив и отняв руки, ощутил, что запах идет теперь и от них – явственно, чуть ли не резко чувствовалось, что и лоб мой горящий источает его.
Ощущение было почти шоковым – по необычному соединению простоты и незатейливости чуда и настоятельного голоса бытовой рациональности, услужливо подсовывающей “разоблачения” в духе примитивных атеистических агиток сталинских или хрущевских времен… Если плиту служители Храма умащивают благовониями – то когда? Ведь на ночь храм запирают и ключи у потомственных хранителей-мусульман. Если это делают в открытом Храме – то как это возможно? Недоверчиво всю дорогу назад в машине я то и дело подносил руки к лицу и ловил удивительное ощущение, когда невидимые поля этого запаха, исходящего от рук и ото лба будто объединялись, сливались в целое, щеки начинали гореть и мыли возвращались туда, к камню, на котором когда-то лежало тело Его.

Мне казалось, что жизнь послала мне внешне простую, но почти неразрешимую задачу, перед которой я просто робел. Н очью я несколько раз просыпался, подносил ладони к лицу и ощущал их жар и этот запах - неразделимо - розы, пряной хвои, еще чего-то…
Сознание и память человека как-бы “культурного”, а посему – отличающего “Фаренгейт” от “Кензо”, а “Тед Лапидус” от “Красной Москвы” внятно, если не назойливо требовало дальнейшей идентификации запаха, его составляющих, а что-то иное – останавливало, заставляя сконцентрироваться, вслушаться в то внутреннее, что исподволь формировалось и потребностью прийти в храм, и всем прочувствованным в нем, и этим запахом, будто унесенным мной от камня на лбу и на ладонях.»

Две тысячи лет назад люди, жившие на Святой Земле, достигли огромных для своего времени успехов в создании оригинальных благовоний и ароматических веществ - об этом свидетельствуют многие исторические источники. Но, конечно же, ни одной из созданных ими субстанций, даже самой стойкой, не под силу благоухать почти два тысячелетия подряд. Возможно подобное лишь под действием благодатной силы, которая незримо распространяется вокруг Камня, на котором готовили к погребению тело Спасителя мира. Объяснить этого рационально нельзя - но, возможно, своего рода ключом к пониманию этого феномена могут стать слова любимого многими поэта: «Бог сохраняет всё…»

В истории мировой архитектуры часто упоминается о материалах, которые сформировали облик целых значимых регионов. Эти камни — визитная карточка городов, эпох или цивилизаций. Они же — порой единственная причина сохранности этих древнейших построек.

Одним из настолько значимых камней является Иерусалимский Камень. Это светло-бежевый мраморизованный известняк, в который полностью обрамлен город трех религий. Разработка этого камня ведется неподалеку от Иерусалима. Неудивительно, что именно им облицовывали постройки, укрепляли стены и мостили тротуары города задолго до появления христианства. А в 1918 году, во время разработки плана по развитию и сохранению Иерусалима, британский мандат утвердил закон: все строящиеся городские здания должны быть облицованы этим камнем. Все — значит абсолютно все общественные постройки города. А в отделке частных зданий разрешено использовать камень близкого состава — Хевронский и Бир-зетский. Диапазон оттенков камня довольно узкий, незначительные колебания не мешают сохранению архитектурной целостности города.

Чаще всего применяется камень светло-бежевого цвета, а также встречаются серо-бежевые и розоватые породы. Текстура временами неоднородная — встречаются переходы цвета, бурые прожилки, временами — останки фауны, ракушки. Под ярко-синим небом с палящим солнцем Иерусалим кажется золотисто-желтым, будто вырезанным из единой скалы. Не зря поэты называют его «Золотым городом».

Так что же собой представляет этот легендарный камень с геологической точки зрения? Это карбонатная порода, которая по генезису она является мраморизованным известняком, т.е. известняком, который укрепляется и уплотняется под действием давлений и температур в земной толще. По минералогическому составу представляет собой плотно сцементированную массу кристаллов кальцита и доломита.

Итак, золотисто-бежевым Иерусалимским камнем облицованы все общественные здания и ключевые святыни города. Иудеи совершают паломничества на Храмовую Гору и к Стене Плача. Мечеть Аль-Акса, расположенная на той же Храмовой Горе, - священное для мусульман место. А начиная от мусульманского квартала до Храма Гроба Господня тянется Виа Долороса - последний путь Христа. Удивительно, как этот клубок преданий и святынь трех религий сохранился до наших дней. Ведь и противоречия человеческие, и просто время могли бы разрушить эти постройки..

Все эти места облицованы или замощены бежевым Иерусалимским камнем. Из него же — крепкие городские стены. Им же покрыты тротуары и многочисленные торговые площадки всего города. Стоит отметить, что часто ходить по Иерусалиму неудобно — камень местами наполирован ногами туристов, а на границах стыков плит — зачастую поврежден.

На поверхность плит мощения часто нанесена фактура, которую сегодня мы называем бучардированной. Сейчас мы ее оперативно и качественно наносим на станке. Такая обработка образует небольшой рельеф на камне и снижает скольжение. В Иерусалиме этот рельеф на плитах был выдолблен вручную — вероятно, при помощи молота и крупных гвоздей.

Учитывая возраст построек и мощения, кажется, что этот камень вечен.. Нам стало известно, что месторождения Иерусалимского камня разведаны лишьчастично. И он востребован для экспорта в другие страны, в том числе и в Россию. Если Вас заинтересовала возможность отделки Иерусалимским камнем, обратитесь к нам - мы с радость предоставим Вам более детальную информацию о сроках и стоимости работ.

ГОРОД МИРА

Камень – противоположность песку и пыли, символ прочности и надежности бытия. В нем – примирение с самим собою и основа созидания.

Человечество сложило немало легенд о камне: во всем мире где-нибудь кто-нибудь и когда-нибудь непременно «окаменел». Но сейчас это ровным счетом ничего не значит, потому что независимо от легендарной ауры камней, есть наш «Бейт-Эль» – Иерусалим. И камнинашего города – говорящие камни времени… Рука архитектора подарила им динамику художественного движения – музыку формы.

Город мира засыпает,

Эха улочек слышны...

И столетия пронзает

Архитектор старины.

Минареты и соборы

Древней музыкой манят –

«Каменеющей» для взоров –

Примиряющей в камнях.

Эта музыка застывшая,

Как божественный концерт

С базиликами охрипшими

От седых пророчеств лет.

Сон навязчиво-простой –

Город мира золотой.

КОРАЛЛОВЫЙ ЗВЕРИНЕЦ

Человечество всегда тяготело к идолопоклонничеству. При этом предметом культа нередко становились камни – греческий омфалос, Черный камень в Пессине, метеорит Кааба в Мекке.

Видно, есть в камнях нечто притягательное, какая-то тайна. Ею не владеешь (она – тайна), но без нее уже не можешь жить, ибо за ней – прикосновение к неведомому миру, который ты сам для себя выбрал или придумал…

Бог знает, на каком «блошином рынке» я купила фигурки зверей из белого камня, привезенные, по утверждению продававшего их индуса, с острова в Индийском океане. Они никак не вписывались в интерьер советской квартиры, поэтому всегда лежали в моей сумке с прочим ненужным хламом. Но выбросить их – не поднималась рука. Так я и привезла их в Израиль и почему-то даже нашла им видное место в своем новом жилище. Теперь мой «коралловый зверинец», мирно расположился на комоде. И вот однажды я вдруг почувствовала, что «каменные зверята», словно сами собою, стали «младшими братьями» белого камня Иерусалима – города, с которым я связала свою судьбу.

Есть в океане Индийском остров –

Белых кораллов и черных камней.

Здесь изумрудные волны у плеса

Рвутся, смеются и катят ко мне.

Здесь под водой расцветают кораллы:

Белые розы пучины морской

Можешь сорвать, но до огненно-алой

Ты не дотянешься алчной рукой.

Сколки кораллов, как нежность-небрежность,

Выплеснет прочь индианка-волна.

И ты увидишь зверят белоснежных,

Что станут греться на смуглых камнях.

Вот медвежонок с пористой спинкой,

Белый слоненок, и белый щенок,

Белый жирафик, белая свинка

И... белогривый единорог.

Что ж, «городские» открою вам дали:

Призрачно-белый Иерусалим –

Радости город и город печали –

Тот, что надеждой и верой храним.

Здесь поселю вас на Бен-Иегуда,

«Чудо-зверинец» индийских кровей,

Младшие братья белого чуда –

Иерушалаима – «камня камней».

Камень его белолоб, белоснежен,

Как танахический древний герой,

Он и возвышен, он и мятежен,

И за меньших своих братьев – горой.

Здесь ничего вам бояться не надо,

Даже беспечных еврейских ребят.

Кумушки-звери, белые чада,

Вас защитит бело-облачный град.

ПРАДЕТСТВО

Иерусалим – гармония противоположностей, соединение несоединимого, когда, казалось бы, точек соприкосновения в принципе нет. В благородстве его камня совместились сознательное и бессознательное, словно мужское и женское начала.

А за окошком – снова муадзин,

И почему-то разорвать боятся

Мираж, в котором только ты один –

Иерусалим! Не будь ничьей виною!

Не ты ль эпохи в здания слагал

И из руин неверья поднимал,

Безмолвьем камня – Западной Стеною?

И в тех моленьях я была с тобой,

И крылья голубиные растила,

Чтоб улететь в Небесный город твой,

Чей отсвет в твоем камне полюбила,

Иерусалим, мой каменный Давид,

Молчит, молчит, молчит…

Но – вопреки каменному молчанию – «Бейт-Эль» остается прадетством иудаизма, в котором продолжают жить наши предки, освободившиеся от страстей и желаний.

Они глядят на нас с портретов

Сквозь серо-бурый сердолик,

Сквозь халцедоновые лета

Семитский сохранив язык,

Премудрости священных книг

И мир, что ломок, как тростник...

Прадеды и прабабки наши –

Весь мир в сардониксовой чаше.

Так в Иудее называли сердоликовую чашу, привезенную евреями из Греции. Они верили, что в солнечных прожилках сардоникса – то, что умиротворяет душу…

В том камне – тайна Иерусалима –

Непогрешима…

Однако гармоническая неторопливость вечности не помешала человечеству однажды усомниться в мудрости камня. Может ли молчаливое красноречие соперничать с бренным языком? И вот иудеи начали делать каллиграфические надписи, словно пытаясь обрести примирение с собою.

Открыта каллиграфии страница…

Сияет огнедышащий гранат –

Пылает –

И Закон еврейский длится,

И обрезанья праведный обряд,

И строй высокий «Музыки Этерна»,

Что очищает от неверной скверны.

Мы живы –

Коль Закон еврейский длится...

Живей живых мы стали во сто крат…

Пылает каллиграфии страница

И на талите – огненный гранат.

ИСЦЕЛЕНИЕ

Иерусалимский камень – краеугольный в судьбе человечества.

Камень – вечность и сновидение,

Камень – прочность и изменение,

Камень твой, Иерусалим.

Камень – тело, прикосновение,

Камень – дух, и камень – моление,

Камень твой, он не опалим.

Камень – смерть, отдохновение.

Камень – жизнь, смятенье, сомнение,

Очищение от проказ.

Камень – музыка, ритм, движение,

Вулканическое извержение,

Камень – стоп: исцеление нас…

Э П И Л О Г

Неожиданнокакая-то пылинка попала мне в глаз. По привычке я начала «шарить» в сумке в поисках носового платка. И вдруг мои пальцы наткнулись на кораллового единорожка, видимо, отчаянно желавшего остаться моим камушком-талисманом даже в столице Иерусалимского камня. Я ощутила гладкое «каменное тельце» и инстинктивно улыбнулась, словно приветствуя своего маленького друга. Пылинка выпала.

– Что бы я делала без тебя, малыш? Ты и впрямь мой целитель!

Спят серебряные улицы.

Словно отпрыски весны,

Не волнуются, не хмурятся.

Окна глаз ясны, как сны.

Дышит мой Иерусалим,

Палевый – от света лунного, –

И бессмертен и раним,

В ритме камня вечно юного.

И единорожек тоже спит...

И секрет синагог.

Ты всегда – в облаках,

Где единственный Бог…

Каббалистика зрит

В глубине твоих глаз.

И, как солнце, горит

Камня фас и анфас…

Невесомый на вес!

Ты паришь до небес!

Цфат - город Воздуха…