Духовная предметность души является, как сказано, выходом из безразличия и своекорыстия. Но этим преодолением, которое имеет лишь отрицательное, а не Положительное значение, предметность не определяется и не исчерпывается. По существу же идея предметной жизни и предметного человека может быть описана так.

Преодолев свое безразличие, человек должен найти себе настоящее и достойное содержание жизни. Он должен цельно полюбить нечто такое, что на самом деле заслуживает цельной любви и преданного служения. Это значит, что настоящая предметность имеет два измерения: субъективно личное и объективно ценностное. Первое измерение, субъективно личное, определяет, действительно ли я предан моей жизненной цели, искренен ли я в этой преданности, целен ли я в этой искренности и, наконец, действую ли я согласно этой преданности, искренности и цельности. Второе измерение, объективно ценностное, определяет, не ошибся ли я в выборе моей жизненной цели, действительно ли мой «предмет» Предметен, действительно ли моя цель священна и правда ли ею стоит жить и за нее стоит бороться и, может быть, умереть. Ибо в жизни возможны разные пути и перепутья.

Так, возможно, что человек субъективно «предметен», а объективно нет. Это значит, что он страстно, искренно и деятельно предан ошибке, напр., какому-нибудь вредному, обольстительному учению, ложной политической цели, нелепой и лукавой вере... Тогда возникает страстное и искреннее кипение в пустоте или соблазне. Но возможно и обратное, - когда человек высказывается в пользу верной цели, которою действительно стоит жить и за которую стоит бороться до смерти, но сам он относится к ней холодно, не имея для нее ни любви, ни жертвенности, ни борьбы. Тогда возникает верная формула Предмета, не больше, а, может быть, еще и аффектированная декламация о Предмете, верная по содержанию, но фальшивая по чувству и скользко-предательская в жизни. В-третьих, возможно и такое положение дела, при котором субъективно-холодный человек холодно разговаривает о Предметно неверных или соблазнительных целях жизни. Однако верна и духовно значительна четвертая возможность, когда человек искренно, цельно и деятельно предан Предметной цели, т.е. делу Божьему на земле, например, церкви, науке, искусству, духовному воспитанию своего народа, организации справедливой жизни, спасению своей родины, выработке свободного и справедливого права. И эта возможность есть единственно верная.

Тогда душою человека владеет двойная или подлинная Предметность. Она захватывает его душу, осмысливает его жизнь, делает его цельным и огненным и придает его жизни религиозный смысл даже и тогда, когда он сам себя не считает ни верующим, ни церковным, ибо сокровенная религиозность глубже явной и незримая церковь обширнее зримой. Такой человек переживает свой Предмет - сразу - как далекую цель, как объективное-будущее-желанное событие и в то же время - как близкую реальность, как вдохновляющую его силу, как подлинную ткань бытия, которая захватывает и его личные силы. Настоящий человек ищет в своей жизни прежде всего - Предметности, т. е. Дела Божьего на земле, он углубляет до него каждую жизненную задачу, каждое жизненное отношение, он освещает из него все дела, исходит из него, как из задания, и восходит к нему, как к цели.

Все это придает ему особый дух - дух искания, ответственности и служения, без которого человек остается обывателем или карьеристом, слугою своих страстей или медиумом чужих влияний, а может быть, и хуже - лисой, хамелеоном и предателем. По духу искания, ответственности и служения предметные люди легко и быстро узнают друг друга, и тот, кто раз приобщился ему, быстро научивается без ошибки узнавать его: он узнает его и у Конфуция, и у Сократа, и у Марка Аврелия, и у Вильгельма Оранского, и у Карлейля; а у нас в России - он узнает его и в православном старце, и в Петре Великом, и в Суворове, и у праведников Лескова и будет прав, ибо этот дух действительно создавал и строил Россию. И вот каждое такое открытие, каждое такое знакомство будет ему духовной радостью и будет вызывать в нем желание - включить узнанное в свою жизнь, а если это живой человек, то связаться с ним крепко и надолго полнотою доверия и братским сотрудничеством. Предметные люди - братья перед лицом Божиим; они суть как бы живые нити Божией ткани на земле; или - живые струи Его потока; граждане Его медленно возрастающего Царства. И именно этим объясняется присущее им стремление - пробудить в других чувство Предметности, сознание Предмета, искание Предметности, чувство предметной ответственности.

Вот почему Предметность можно было бы описать, как включение себя в Дело Божие на земле, или как вплетение себя в Его ткань, или как вхождение в Его поток, как отождествление своего дела с Его Делом, своего успеха с Его успехом, своей силы с Его силою. И этому соответствует измерение его мерилами и его успехами - своей жизни, своей ответственности, своих решений, своей правоты, своей удачи и победы. Ткань этого Дела реально присутствует во всем: в природе и в человеке; в самом человеке (в теле, в душе и в духе) и в его культуре; в индивидуальной жизни и в народной жизни; в семье и в воспитании; в церкви и в вере; в труде и в хозяйстве; в праве и в государстве; в науке и в искусстве; в деяниях воина и в деяниях монаха. Надо научиться воспринимать ее, видеть ее, радоваться ей, пребывать в ней и служить ей. И воспитание человека тем лучше и глубже, чем больше оно сообщает ему это умение.

Можно было бы сказать, что Предметность есть единый и общий источник всех благих побуждений человека, ибо все они определяются словами «хочу Божьего Дела» и «служу Божьему Делу». Все благие дела и побуждения человека суть видоизменения Предметности; и любовно-творческое отношение к природе, и самовоспитание, и строительство семьи, и дружба двух людей, и хозяйственное вдохновение, и чувство ответственности и вины, и социальное чувство, и правосознание, и верный патриотизм, и совестный акт, и научная совесть, и художественное созерцание, и молитва, и церковное сознание - все это разновидности «божеского» подхода к Божьему Делу на земле. Это есть то, в чем нуждается всегда все человечество, но чего ищут и чем владеют только лучшие люди. Все великие религии хотели и доныне хотят этого; все монашеские ордена, все организации братства, чести и служения (начиная от университета и кончая армией), все они ищут именно Предметности в своей сфере. И духовный уровень каждого такого человеческого союза определяется именно тем, поставлены ли в нем на должную высоту - воля к Предметности и организация Предметности. Ибо есть своя особая Предметность в церкви, и своя особая Предметность в науке и преподавании, и своя Предметность в суде и управлении, своя Предметность в искусстве, своя Предметность в армии. И все это, что называется в жизни - лицеприятием, непотизмом, святокупством, взяткою, криводушием, гражданскою трусостью, политической продажностью, завистью, лестью, предательством, бесчестием, карьеризмом, лукавством, интригою или же, выражаясь русскими летописными словами, - «кривдою» и «воровством» - все это, что разлагает нравы и создает растленную культуру и больную государственность, сводится к отсутствию Предметности в душе и в жизни. Но надо сказать и обратное: нет более крепкого и плодотворного единения на земле, как единение людей в духовной Предметности - в совместной молитве, в духовной близости брака и дружбы, в настоящем академическом сотрудничестве, в воинском братстве единой армии, в предметно-политическом единочувствии, в патриотическом подъеме.

Иван Александрович Ильин, большую часть своей жизни проведший вдали от России - в эмиграции - все свои мысли и чаяния посвятил будущему своей родины. В его проектах устройства жизни в России после падения большевистского режима большое место занимают размышления о новой русской школе и о воспитании детей в целом. Сейчас, когда налаживается сотрудничество между Министерством образования и Русской Православной Церковью, необходимо обратиться к советам И.А.Ильина. Нам представляется, что они незаслуженно забыты. И во многом наши педагоги начинают приобщаться к православной педагогике вне контекста времени, - то есть пытаются восстановить опыт дореволюционной России, забывая о том, что мы живем совершенно в иных условиях.

А тот опыт, который нам предлагает Иван Александрович Ильин гораздо ближе нам, чем то, что предлагал, например, Ушинский или Рачинский и другие выдающиеся педагоги прошлого.

Ильин исходит из страшного опыта свободы, который получили люди в ХХ столетии. В наше время, в нравственном отношении еще более свободное, чем то, которое мы переживали в недалеком прошлом, этот опыт нельзя не учитывать. Дети не могут подчиняться беспрекословно тому или иному указанию, потому что им внушат, что они "обязаны поступать так, а не иначе, потому что их долг- святое послушание, и в этом - суть православия". Современный ребенок в лучшем случае внешне согласится с этим утверждением, даже научится "делать так приятно взрослым", а внутренне будет бунтовать, пока в подростковом возрасте этот бунт из внутреннего не превратится во внешний.

А в худшем случае, особенно у детей с сильным характером, постоянное давление над ними "нравственного императива" уже в младшем возрасте вызывает отторжение от Церкви, которая диктует бесконечные "нельзя" или "ты должен". Часто родители, для того, чтобы призвать свое чадо к послушанию пользуются наказаниями, даже превращают их в панацею от всех бед. У Ильина мы находим замечательное предостережение от бездумного использования такой формы воспитания. В его "Книге размышлений и упований" третья часть "Взгляд вдаль" посвящена воспитанию, а одну из глав он называет "Наказанное дитя". В ней мы находим предостережение для всех нас: "Наказание является сигналом тревоги для самих родителей о том, что у них есть такие промахи и ошибки, которые не должны иметь места... Воспитание наказанием - это несчастное воспитание, это постоянно тлеющая борьба, это тайная гражданская война в семье... Именно здесь следует искать первоосновы позднейшей революционности и анархизма, источник нигилизма и безбожия".

В книге "Путь к очевидности" немало страниц посвящено задачам воспитания. Обобщенно эти задачи формулируются так: "Чтобы ребенок получил доступ ко всем сферам духовного опыта; чтобы его духовное око открылось на все значительное и священное в жизни; чтобы его сердце, столь нежное и восприимчивое, научилось отзываться на всякое явление Божественного в мире и в людях".[1 ] То есть ребенку нужно помогать видеть Божие присутствие в мире, в жизни, а не "пичкать" его заученными книжными формулами, даже если это касается священных предметов. Вместе с ребенком нужно учиться замечать дыхание Духа Божия в природе, в произведениях истинного искусства, в сострадании и любви к твари, в человеческих отношениях.

Ильин говорит не о "православном воспитании" вообще, он говорит о воспитании верующего православного человека "последних времен", и тут у него появляется неожиданная, может быть, для некоторых благочестивых людей формула: "Надо воспитывать в душе ребенка будущего победителя , который умел бы внутренно уважать самого себя и утверждать свое духовное достоинство и свою свободу , - духовную личность , перед которой были бы бессильны все соблазны и искушения современного сатанизма".[2 ] То есть Ильин призывает к тому, чтобы не прятаться от жизни, а идти навстречу ей. Только до 5 или 6 лет ребенок должен воспитываться "в теплице", его нужно оберегать от всего, что может его испугать или надломить, или запачкать. Потом же, в школьный период жизни в детях нужно, прежде всего, воспитывать волю, мужество, умение искать и находить во всех явлениях жизни некий высший смысл. Незаменимая основа в этом деле, по мнению Ильина - знание своих предков, истории своего народа. "Из духа семьи и рода, из духовного и религиозно осмысленного приятия своих родителей и предков - родится и утверждается в человеке чувство собственного духовного достоинства , эта первая основа внутренней свободы, духовного характера, здоровой гражданственности".[3 ]

Но все это не значит, что из детей надо растить "идеологов Православия, Самодержавия и Народности", для детей вообще всякая идеологичность противна. Излюбленной мыслью Ильина, которая присутствует во многих его работах, была мысль о духовности инстинкта .

Он писал об этом в связи с тайной человека вообще, в книге же "Путь к очевидности" он пишет на эту тему, рассуждая о воспитании детей. Приведем большую цитату: "Кто желает воспитать ребенка, тот должен пробудить и укрепить в нем духовность его инстинкта . Если дух в глубине бессознательно будет пробужден и если инстинкт будет обрадован и осчастливлен этим пробуждением, то в жизни ребенка совершится важнейшее событие, и дитя справится со всеми затруднениями и соблазнами предстоящей жизни: ибо "ангел" будет бодрствовать в его душе и человек никогда не станет "волком". Но если в детстве это не состоится, то впоследствии всякие уговоры, доказательства и кары могут оказаться бессильными, ибо инстинкт со всеми его влечениями, страстями и пристрастиями не примет духа и не сроднится с ним: он не будет узнавать и признавать его, он будет видеть в нем врага и насильника, услышит одни запреты его и всегда будет готов восстать на него и осуществить свои желания. Это будет означать, что инстинкт утверждает в себе "волка"; он знать не знает "ангела" и отвечает на его появление недоверием, страхом и ненавистью".[4 ]

В книге "Взгляд вдаль" об этом же сказано одно фразой "нужно воспитывать в ребенке вкус к добру и любви". То есть открывать для ребенка радость от выбора добра и совершения поступков по любви, а не по неприязни. И при этом должен совершаться именно сознательный выбор, и воспитывать нужно в ребенке не "психологию раба", не того, у "кого хватает ума только для понимания чужих мыслей", а воспитывать свободного человека, который верует сознательно и поступает не бездумно, а отдавая себе и Богу отчет в том, что он делает. Коротко это можно обозначить словом - ответственность.

Ильин, философски осмысливая произошедший в России революционный кризис, считал, что назрел он в результате того, что были упущены эти правильные основы воспитания: духовность открывалась и прививалась детям не на уровне инстинкта, а на уровне идеологии. И, писал он, "грядущая культура должна понять эту ошибку и обновить свое педагогическое искусство", если же этого не произойдет, то все духовные ценности будут для ребенка только навязываемыми извне. И, неизбежно, в период созревания, в подростковом возрасте и в юности он начнет бунтовать против них.

Приведем еще одну пространную цитату из книги "Путь к очевидности": "Воспитание человека начинается с его инстинктивных корней. Оно не должно сводиться к разглагольствованию или проповеди; оно должно сообщить ребенку новый способ жизни основная задача не в наполнении памяти и не в образовании "интеллекта", а в зажигании сердца"... Каждый должен найти свою собственную дверь , ведущую в царство Духа; каждый должен найти ее сам и самостоятельно переступить через ее порог. И чрезвычайно важно, чтобы этот шаг был сделан в самом раннем детстве".[5 ] Практический прием тут может быть такой - нужно учить детей правильно ставить вопросы. Нужно никогда не останавливать жизнь, а быть человеком вопрошающим: "Жить - значит спрашивать, - пишет Ильин, - Мы спрашиваем от несчастья, мы вопрошаем о счастье; от немощи вопрошаем о здоровье, от мрака - о свете, от сомнений - об очевидности, от страха - о защите. Мы спрашиваем потому что без ответа жить не можем . Так что истинный вопрос - это борьба, зов, и просьба " [6 ]. И нужно не пугаться тех вопросов, которые задают дети относительно нашей веры, а радоваться, что они умеют думать, что они хотят для себя уяснить то, чему их поучают, на свой язык перевести то, что может быть слишком занудным языком преподают им взрослые.

У Ильина в "Пути к очевидности" мы найдем и конкретные рекомендации, относительно разных периодов детского возраста - какими способами можно пробуждать духовный инстинкт: в младенчестве это материнская любовь и ласка, в трехлетнем возрасте это особое внимание к природе, в пять-шесть лет это восхищение перед геройскими поступками, а дальше это умение чуять реальность чужого страдания и учиться вчувствоваться в него, чтобы жалеть и помогать и идти на деятельную помощь. И одновременно, во всех школьных возрастах нужно укреплять в ребенке волю к совершенству.

Размышления Ильина о духовности инстинкта как нельзя более злободневны. Большинство взрослых людей, которые пришли к вере в сознательном возрасте и восприняли духовную жизнь, как то, что противостоит жизни естественной (для них духовная жизнь это прежде всего закон, которому нужно следовать, ломая себя, борясь со всем тем греховным грузом, который был накоплен за всю предыдущую жизнь) так же пытаются воспитывать и своих детей. Вера преподносится детям уже в самом раннем возрасте, как система запретов, все, что мы проповедуем своим детям, как "нравственное богословие" можно выразить одним словом, написанном огромными буквами - НЕЛЬЗЯ!

Прислушаемся же к определению Ильина: "Дух есть высшее естество инстинкта, а инстинкт есть элементарная, но органически целесообразная сила самого духа. Дух человека призван к живому творчеству; он должен будить, побуждать и вести человеческий инстинкт... Ибо человеческий дух есть дух инстинкта; а человеческий инстинкт есть инстинкт духа".
И заканчивает Ильин эту формулировку можно сказать апокалипсическим предупреждением: "Поймут ли люди этот закон, примут ли эту истину и пойдут ли по этому пути. От этого зависит все будущее нашей культуры".[7 ] Но, думаю, что вы согласитесь с тем, что для того, чтобы понять это, для того, чтобы воспитывать детей в таком творческом духе, нужно самому педагогу быть цельным человеком, нужно быть духовно горячим человеком, ищущим, развивающимся, нестоящим на месте. Детей по-настоящему увлечь, зажечь в них интерес к духовным вещам может только человек, который сам старается постоянно духовно осмыслять все происходящее вокруг, быть "свежим человеком", не превратившим свое православие у теплое и уютное болото, а помнящим другой образ - хождение по водам. И не при помощи цитат и чужого опыта, делающего этот образ свои духовным достоянием. Тут уже нужно говорить не только о воспитании детей и самовоспитании учителя, но и об образовании.

На страницах книг Ильина мы найдем размышления о том, какой должна быть система образования в постбольшевисткой России. Ильин отмечает, что одним из "самых тяжелых и опасных наследий революции в России" была утрата настоящего уровня образования. И задачей верующих русских людей является не только воспитание детей в православном духе, но и возращение должного уровня образования в школы, в высшие учебные заведения. В главе из книги "Путь к очевидности" - "Борьба за Академию" Ильин так формулирует образовательные задачи школы: "Понимание должно стать активным размышлением, горизонт ребенка год от года должен становиться все шире, память должна укрепляться и обогащаться... Преподаватель должен сообщать ученикам правила и приемы мышления, упражнять их в применении этих правил, исправлять их ошибки и давать им указания... Талантливый преподаватель постарается разжечь в своих учениках жажду познания; он вложит в преподавание столько искреннего огня, что ученики, сами того не замечая, начнут жить активной силой суждения, - слагать свои собственные вкусы, воззрения и убеждения; а главное - укреплять и применять духовность своего инстинкта".[8 ] И чем больше растет и развивается ребенок, тем больше нужно заботиться о том, чтобы он учился самостоятельно мыслить, "углублять силу суждения, воспринимать и исследовать предмет". А высшая школа по мысли Ильина "должна сообщать человеку искусство ответственного , одинокого мышления, - искусство мыслить из самого предмета , силу целостного созерцания (интуиции) и строгого аналитического наблюдения (дедукции)".[9 ]

Всегда, когда речь идет об образовании, Ильин имеет в виду необходимость поиска не придуманной, а настоящей гармонии между знанием и верой. И подчеркивает, что вера касается, прежде всего, области воли, волевых решений человека, а знание должно поддерживать и помогать этим волевым решениям, но это не значит, что оно должно быть догматичным, раз и навсегда данным. Живая вера по мысли Ильина может и должна питаться живым, творческим, всегда ищущим знанием. Знание должно быть постоянной "борьбой за истину", борьбой, которая осуществляется в условиях каждой эпохи по-разному. Но для всех эпох справедливо одно определение Ильина - "совестное познание" - что означает приобретение смирения, которое присуще всякому настоящему ученому.

Таков один из самых замечательных парадоксов Ильина: чем выше, глубже познание, образованность, тем подлиннее смирение. "Настоящий академик знает свои пределы и пределы своего знания; и потому он не бывает заносчив и не страдает гордостью. Умный академик прекрасно знает, где начинается его "глупость", и никогда не считает себя умнейшим из людей. Он чувствует в себе вечного студента, который всегда будет знать недостаточно и которому только дано счастье расшифровать Богом созданный мир, как некий Божий иероглиф, - пребывая всегда в борьбе и не надеясь исчерпать свой предмет".[10 ]

Таким образом, не бояться нам нужно образованности (как мы это наблюдаем у многих современных неофитов), а бояться полуобразованности, невежества, подчас агрессивного и духоубийственного.
Я только тезисно наметила основные идеи И.А.Ильина, касающиеся воспитания и образования. В его работах мы можем найти и практические материалы - можно сказать целые спецкурсы по истории мировой и особенно русской культуры, очерки по православной психологии, которые вполне применимы к использованию в решении педагогических вопросов. Мы бы советовали каждому православному учителю самостоятельно обратиться к трудам великого русского философа - в них он найдет удивительно гармоничное сочетание святоотеческого, евангельского основания мировоззрения с разрешением проблем современности, и разрешения не отвлеченного, а практического.

СНОСКИ :
1. Ильин И.А. Путь к очевидности. М., 1998. С. 196.
2. Там же. С. 198.
3. Там же. С. 208.
4. Там же. С. 698.
5. Там же. С. 699-700.
6. Ильин И.А. Взгляд вдаль // Собр. соч. Т. 8. С. 416.
7. Ильин И.А. Путь к очевидности. М., 1998. С. 706.
8. Там же. С. 753.
9. Там же. С. 754.
10. Там же. С. 757.

Идеи духовно-нравственного и правового воспитания человека, изложенные в философском наследии И. А. Ильина, могут быть рассмотрены в рамках религиозного направления русской философско-педагогической антропологии. Социально-философскими аспектами педагогической антропологии И. А. Ильина выступают: ценностные основания воспитания, институциональные формы и средства воспитания, цели и задачи воспитания.

И. А. Ильин полагал, что в современном обществе, во всех сферах человеческой деятельности наблюдается картина «величайшей катастрофы», причинами которой является то, что человеку «внушается» с самого детства и с чем он вынужден жить впоследствии всю свою жизнь. Изменить ситуацию, пагубную для развития общества и формирования в нем человека, может, по мнению Ильина, новая концепция воспитания. Эта концепция излагается философом в нескольких работах, таких как «Путь духовного обновления», «Аксиомы религиозного опыта», «Путь к очевидности», в ряде статей сборника «Наши задачи» и др.

Педагогическая концепция И. А. Ильина основывается на идее духовности как главном условии бытия человека, качественной особенности, присущей всему человеческому роду. Данная установка, основанная на необходимости органической связи образования и воспитания человека в обществе с духовной культурой, была обоснована в немецкой классической философии.

Русский мыслитель выделяет несколько основных задач воспитания человека, среди которых можно выделить следующие: в первую очередь, воспитание, по Ильину, должно быть религиозным, то есть строиться на основе христианской любви и христианской культуры, что должно научить ребенка искусству так называемого «сердечного созерцания», то есть способности видеть, «вживаться» и отражать различными способами окружающий мир, доверию и искренности, альтруизму и взаимопомощи, самостоятельности и творческой инициативности, труду и дисциплине, чувству частной собственности, справедливости, верному восприятию авторитета, патриотизму и национализму, бережному сохранению религиозных, национальных и отечественных традиций, правосознанию и внутренней свободе.

Первой ступенью духовной реализации человека является семья, которую Ильин называет «ячейкой духовности», и которая «есть целый остров духовной жизни». По мнению мыслителя, «если духовность колеблется и слабеет, то она слабеет, прежде всего, в семейной традиции и в семейной жизни. Но, раз поколебавшись в семье, она начинает слабеть и вырождаться – и во всех человеческих отношениях и организациях: больная клетка создает больные организмы». Поэтому именно семья несет ответственность за воспитание человека, который, в свою очередь, будет отвечать не только за свою жизнь и ее содержание, но и за духовную культуру своего времени и современное ему состояние мира: «Так созерцал; так возлюбил: так выбрал: так совершил; и потому признаю это деяние моим деянием, поддерживаю его основания и мотивы и принимаю на себя ответственность за совершенное, признаю свою ошибку за ошибку, свое «заранее обдуманное намерение» признаю за таковое, - и вина моя, и заслуга (если она есть) моя, и последствия мною совершенного я готов нести и за них отвечать».

В работе «Путь духовного обновления» (1935) философ пишет, что: «Семья есть первый, естественный и в то же время священный союз, в который человек вступает в силу необходимости. Он призван строить этот союз на любви, на вере и на свободе; - научиться в нем первым совестным движениям сердца; - и подняться от него к дальнейшим формам человеческого духовного единения – родине и государству». Семья рассматривается им как «первичное лоно человеческой культуры», как бы живая «лаборатория» человеческих судеб, личных и народных. «В любовной и счастливой семье, - продолжает он, - воспитывается человек с неповрежденным душевным организмом, который сам способен органически любить, органически строить и органически воспитывать». Только духовное пламя здорового семейного очага, как убежден И. А. Ильин, может дать человеческому сердцу «накаленный уголь духовности, который будет и греть его, и светить ему в течение всей его дальнейшей жизни».

Именно семья, по Ильину, оказывается первой школой «творческого самопожертвования, социальных чувств и альтруистического образа мыслей». Семья призвана также «воспринимать, поддерживать и передавать из поколения в поколение некую духовно-религиозную, национальную и отечественную традицию … . И самая идея родины, лона моего рождения, и отечества, земного гнезда моих отцов и предков, - возникла из недр семьи, как телесного и духовного единства».

В работе «Путь к очевидности» Ильин указывал на важную роль семьи, особенно родителей, в процессе становления человека в пору его раннего детства, когда он беспомощен и живет потребностями своего организма. От рождения до трех лет особенно велико влияние матери, поющей у колыбели своего ребенка, которая «начинает его истинное воспитание», пробуждая младенческую душу. Ее любовь Ильин характеризует как женственно-ласковую и религиозно-совестную. Данная мысль является не только следствием представления о естественном развитии ребенка, но и имеет под собой гораздо более глубокую основу, так как для Ильина главным является воспитание духовности и нравственности. После трех лет, согласно русскому мыслителю, в воспитании маленького человека становится все более заметно влияние отца с его мужественной и братски-товарищеской любовью, а также включается весь окружающий мир: природа, «серьезная» музыка, ближние люди, которым необходимо научиться сострадать. После пяти-шести лет ребенок уже должен, согласно Ильину, «скромно, но уверенно гордиться своей русскостью», то есть начать знакомиться с историей своей родины, узнать о героях страны.

Семья, основанная на взаимном доверии и уважении, в большей степени, чем сторонние наставники, является залогом правильного воспитания детей, а «воспитать ребенка – значит заложить в нем основы духовного характера и довести его до способности самовоспитания», до способности быть «живым органом своего народа и верным сыном своей родины». Здоровая семейная жизнь учит ребенка христианской любви и христианской культуре, бережному сохранению религиозных, национальных и отечественных традиций, а также «верному восприятию авторитета», что немаловажно для воспитания человека, поскольку признание естественным собственный низший ранг в семье по отношению к любимым и уважаемым родителям (отцу) не только призывает к порядку в личной и общественной жизни, но и к внутренней свободе, благодаря чему семья в итоге воспитывает правосознание.

Ильин подчеркивал воспитательное значение авторитета, отмечая, что «свободно признанный авторитет воспитывает человека к свободе и к силе». Ильин аппелирует не к авторитету разума, а к авторитету веры, так как, по его мнению, именно вера указывает на то, что человек «воспринимает и ощущает как самое главное в жизни». Тем не менее, Ильин указывают на возможность единства авторитета и свободы, автономии и гетерономии, так как только через свободное подчинение возможно, по их мнению, воспитание духовно самостоятельной личности.

Огромное воспитательное значение Ильин придавал дисциплине. Дисциплина необходима, но дисциплина как проявление внутренней свободы, «духовное умение», «достойная» и «спокойная», которая должна резко отличаться от любых проявлений родительского террора, в противном случае ребенок, защищая себя, приучится к «внутренней вседозволенности», и семейный террор станет «одним из главных источников общественной деморализации и политической революционности».

Семья, по Ильину, также является «школой здорового чувства частной собственности», которое воспитывается в ребенке за счет сплоченности семьи и общего каждодневного труда, сопряженного с лишениями и умственными усилиями и направленного на приобретение наследственно передающегося имущества, являющегося «сущим источником не только семейного, но и всенародного довольства».

Необходимость общего каждодневного труда, имеющего духовно-нравственную природу, заложена, по Ильину, в основы семейного воспитания. Это роднит его с К. Д. Ушинским, видевшим в труде цель и смысл человеческого существования: труд, по определению русского педагога, «есть такая свободная и согласная с христианской нравственностью деятельность человека, на которую он решается по безусловной необходимости ее для достижения той или другой истинно-человеческой цели в жизни».

Семья должна, согласно Ильину, научить ребенка инициативности, самостоятельности, которые помогут ему в дальнейшей самореализации. Зеньковский писал о необходимости уважения ребенка и его свободы, что, в свою очередь, способствует развитию в нем «инициативы, творческой смелости и сознания ответственности».

Семья, по Ильину, учит ребенка доверию и искренности, альтруизму и взаимопомощи, труду и дисциплине, самостоятельности и творческой инициативности, то есть искусству, «вне которого не может быть разрешен социальный вопрос нашей эпохи».

Говоря об основных задачах воспитания человека, Ильин отмечает, что все они могут быть сведены к одной цели: «чтобы ребенок получил доступ ко всем сферам духовного опыта; чтобы его духовное око открылось на все значительное и священное в жизни; чтобы его сердце… научилось отзываться на всякое явление Божественного в мире и в людях» С педагогической точки зрения, по Ильину, «надо зажечь и раскалить в нем [ребенке] как можно раньше духовный «уголь»: чуткость ко всему Божественному, волю к совершенству, радость любви и вкус к доброте». Мыслитель говорит о том, как важно не упустить пору детства, особенно раннего, для будущего пробуждения духовности, при этом он отмечает, что помочь этому пробуждению могут пейзажи родной природы, высокое искусство, сострадание к ближнему, молитва, испытание совестью, национальные герои и гении.

Одним из основных направлений духовно-нравственного воспитания ученый считал семейное воспитание, рассматривая детство как важнейший этап в процессе духовного становления личности. Согласно концептуальным идеям И. А. Ильина, семья – это «первичное лоно» человеческой культуры и духовности, связующее звено между индивидуально-личностным, социокультурным и общесоциальным компонентами воспитания личности. Ученый выделил следующие основные цели семейного воспитания: научить детей христианской любви; поддерживать и транслировать духовно-религиозную, национальную и отечественную традицию; воспитать ребенка к внутренней свободе; приучить ребенка к самостоятельному продуктивному и честному труду; сформировать у ребенка здоровое отношение к частной собственности.

Актуальны для сегодняшнего времени мысли И.А. Ильина об опасности образования без воспитания, которое создает людей только наполовину образованных, бездуховных, самомнительных и тщеславных; о необходимости здорового семейного воспитания; о моральной, правовой и экономической защищенности всех членов семьи; о терпимости к иноверию, инокультурности, иноплеменности, что открывает России «пути к имперскому (не «империалистическому») пониманию своих задач» и многие другие, в которых объясняется почему таким образом воспитанный человек будет «прав перед лицом Божиим».

Русская философия и педагогика взаимообусловили существование друг друга. Русскую педагогику и русскую философию во многом объединяет то обстоятельство, что одним из краеугольных камней русского национального воспитания являлось религиозно-духовное начало. Так, русский педагог второй половины XIX столетия М. Олесницкий писал: «Только в христианстве указан истинный, совершенный именно идеал личности, то есть понятие о человеке… Этот идеал личности раскрывается современной христианской этикой…» [1 ]. Со своей стороны, видный русский философ П.Д. Юркевич примерно в то же время утверждал, что истинная народная школа должна иметь «твердую почву», под которой он имел в виду нравственно-религиозное духовное воспитание. Центральное место в этом воспитании отводится «Закону Божию», воспитывающему «не тем, что он заучивается, но тем, что он из круга жизненных явлений выделяет, возвышает… основы и начала нашей человечности» .

К концу XIX столетия в России сложилась достаточно стройная система философии православного воспитания, где основной акцент делается на духовности. В то же время не отрицается необходимость развития всех сторон человеческого бытия - тела, ума, чувства, воли, духа. В целом же православная философско-педагогическая традиция понимает воспитание и образование как «обожение», восстановление образа Божия в человеке. Однако массовая школьная практика в России далеко не в полной мере следовала такому пониманию воспитания и образования. Действительность разрушала данное свыше людям представление о воспитании и образовании как средстве восстановления в человеке «нераздельного и неслиянного единства Божественного и человеческого» (Е.Н. Трубецкой).

Иван Александрович Ильин - крупнейший представитель философии русского национального воспитания - не без оснований считал, что образование в России ограничивалось лишь проблемами памяти и практическими умениями и совсем самоустранилось от проблем внутренней, духовной жизни человека. С болью о судьбе русского образования он замечал: «образование не формирует человека, а разнуздывает и портит его, ибо оно дает в его распоряжение жизненно выгодные возможности, технические умения, которыми он, - бездуховный, бессовестный, безверный и бесхарактерный, - и начинает злоупотреблять. Надо раз и навсегда установить и признать, что безграмотный, но добросовестный простолюдин есть лучший человек и лучший гражданин, чем бессовестный грамотей; и что формальная „образованность“ вне веры, чести и совести создает не национальную культуру, а разврат пошлой цивилизации» .

Проблема образования без воспитания в наше время дополняется проблемой образования без образования. Звучит парадоксально, однако…. В рамках современной господствующей парадигмы компетентностного образования допускается позиция, согласно которой компетентностный человек - это не обязательно образованный человек. Главное качество компетентностного человека - быть востребованным, а, следовательно, успешным. Человек компетентностный - это, выражаясь словами Э. Фромма, человек рыночной ориентации, рассматривающий свои силы и возможности как товар, отчужденный от него. Такой человек с полным основанием может сказать: «Я таков, каким вы хотите меня видеть». Его успешность в большей мере обусловлена его потребительской стоимостью, которая зависит от того, как он сумеет себя показать - насколько он окажется приветливым, элегантно одетым, будет ли он бодр, крепок, агрессивен, надежен, честолюбив и т. п. На выявление и формирование подобных качеств направлена деятельность психологов и педагогов. Так, большинство тестов измеряют способности не столько разума и понимания, сколько быстрой психической адаптации к заданной ситуации. К услугам человека рынка, где люди взаимодействуют уже не как личности, но как взаимозаменяемые товары, имеется соответствующая система образования, в которой со школы и до аспирантуры цель обучения состоит в том, чтобы приобретать как можно больше информации, наиболее полезной для ориентации в рыночной ситуации. «Не интерес к изучаемому предмету, не заинтересованность в познании как таковом, а повышение размера меновой стоимости, обеспеченное знанием, - главное побуждение к получению образования» . Ну, как не привести здесь слова К. Маркса о том, что при капитализме даже знания отпускаются в той мере, в какой необходимо для трудовых функций.

Компетентностное образование - результат обездуховления образования - в своих наиболее крайних проявлениях выражает собой тупиковую ветвь развития педагогики. В этом случае оно рассчитано, разве, на неандертальцев, но не на человека. Или на обезьян. Как тонко замечает видный психолог А.Г. Асмолов, практический интеллект, на который хотят нацелить под видом компетентностного подхода развитие образования в разных странах мира, опирается на очень хорошие зоопсихологические предпосылки. Для психологии животных это в высшей степени продвинутый подход, но мне все же хочется думать и опираться на психологию человека, которая тоже довольно интересна по своему феномену [2 ].

Получается, что как развитие самого человека имело две ветви (одна из них привела к человек разумному, другая - к неандертальцу), так и развитие его воспитания имеет две ветви. Одна ветвь относится к собственно человеческому воспитанию, а другая - воспитанию животных. Из чего правомерно предположить, что если в первом случае речь идет о воспитание человека в человеке, то во втором случае о воспитании животного в человеке. Конечно, у человека внешне ни при каком воспитании не вырастут волчьи зубы, но при соответствующем образовании он может внутренне прибрести качества, наблюдая за которыми, проницательный созерцатель способен почувствовать в этом человеке волчью хватку.

Пути воспитания человека в человеке различны. Но одно очевидно: признает себя верующим педагог или нет, - в любом случае он обязан заниматься человеческой душой и человеческим духом. В любом случае, предметом воспитания является человек, сотворенный Богом по Своему Образу и Подобию. Следовательно, говоря о педагогике, нельзя не обратить внимания на глубинную связь воспитания с изначальным планом Бога о человеке и мире. Из чего следует: сердцевиной воспитания должно стать усвоение человеком духовных ценностей. Но такое возможно только при соответствующей организации духовного уклада всей его жизнедеятельности. Именно поэтому, по мнению И.А. Ильина, воспитание детей, есть не что иное, как пробуждение их бессознательного чувствилища к национально-духовному опыту, как формирование в человеке духовного уклада бессознательного.

Всем своим творчеством И.А. Ильин утверждал верность традициям русской духовной культуры . Его жизнь - пример восхождения к высочайшему уровню духовности. Требование конкретности, поиск очевидности Ильин воплотил в каждой своей работе. Все его труды способствуют углубленному пониманию истории, намечают перспективы выхода из трагических тупиков социального процесса. Отказываясь от анализа нескончаемого ряда человеческих предрассудков, страхов, суеверий, и заблуждений, И.А. Ильин обращается к духовно-здоровому, сущему и подлинному религиозному опыту. Нередко, замечает он, за духовность принимают образованность, начитанность, умение идти в ногу с эпохой и т. п. вещи, свидетельствующие хотя бы о минимальном приобщении к культуре. Бывает, что духовность не отделяют от патриотических проявлений национальных устремлений. Встречаются и те, кто духовность связывают с религиозностью. И хотя последние ближе к истине, но и они правы лишь в том случае, если речь идет о религиях духовных. Сам же Иван Александрович Ильин, рассуждая о «духе» «одухотворенности», «духовной религиозности», имеет в виду человеческую духовность - ту внутреннюю направленность и соответствующую ей жизнь, которая придает человеческой душе и всей человеческой культуре высшее измерение, высшее значение и ценность. Приближая человека к Богу, возвышая человека, И.А. Ильин не отдаляет его от Земли, напротив делает его целостным земным совершенством [3 ]. Это хорошо прослеживается в «Аксиомах религиозного опыта» великого философа, где, по сути, раскрываются принципы восхождения человека к высшей духовности, в основе которых лежит религиозный опыт человека. Вот некоторые из них:

религиозный опыт родится из свободной любви к Совершенству;
в основе каждой духовной религии лежит благоговение перед Священным, живое чувство ответственности;
религия есть свободное цветение личного духа, невынужденное, добровольное обращение к Богу. Самое драгоценное в этом обращении состоит в живой цельной потребности индивидуального человека - убедиться в бытии Божием, узреть Бога и предаться Ему;
невозможно подвигать людей к Богу угрозами и принуждением;
религиозное откровение должно быть воспринято сердцем и сердечным созерцанием;
религиозное состояние есть особого рода глубокая и таинственная связь, которая может быть описана сразу - как «ухождение» человека в Бога и как «присутствие» Бога в человеке;
молитва есть непосредственное единение с Богом;
религиозное сомнение не разрешается умствованием и отвлеченными доказательствами; оно разрешается только реальным опытом… созерцающего сердца;
пошлость проистекает из человеческой слепоты к божественному, порождает отсутствие благоговения к священному, в различных проявлениях, - начиная с тупого безразличия и кончая лицемерием и кощунством;
сердце человека должно все простить и запеть от сочувствования, сорадования и сострадания;
совесть человека должна приобрести свою христиански-первоначальную силу и дать человеку упоение добротой;
нельзя отделять сердце от ума и созерцания, и созерцание от ума и от сердца;
страдание есть соль жизни; и в то же время - ее стремящая сила; учитель меры и веры. Оно есть как бы ангел-хранитель человека, спасающий его от пошлости и очищающий его от греха.
страдая, человек вступает на путь духовного очищения и возвращения в Божий луч .

Восхождение к вершинам духовности строится на семи вечных основах духовного бытия человека: вере, любви, свободе, совести, семье, родине и нации .

Вера и любовь для Ильина представляют - конституирующие начала человека. Восхождение к вершинам духовности невозможно без религиозной веры. Ибо, религиозная вера, по Ильину, предполагает, прежде всего, духовное внимание. Вера - это доверие к показаниям духовного опыта - преимущественно перед субъективными душевными впечатлениями и перед чувственными наблюдениями, регистрируемыми рассудком. Дух имеет свой опыт, вынашиваемый особыми внутренними опытами человека. Эти опыты требуют от нас особой культуры и дают нам свою достоверность и очевидность. Человек, лишенный духовного опыта или не считающийся с ним, не будет иметь веры. Человек, имеющий духовный опыт, но не дошедший в нем до настоящей достоверности и очевидности, - увязнет в рассудочных сомнениях и не дойдет до веры. Таким образом, Ильин говорит о том, что для веры необходима духовная очевидность, необходим, прежде всего, духовный опыт: нужно жить духовными актами, пребывать в них, наполнять их своей душой, строить себя ими, полагать их в основу своего бытия. Вера - явление духовной свободы. Каждый человек призван свободно восхотеть божественного, свободно уверовать и свободно предаться Богу.

Вера неотделима от любви. Религиозная вера горит всей своей силой и совершает все свое призвание только тогда, когда она есть проявление свободной любви к безусловному Совершенству, - любви, нашедшей в Боге свой истинный Предмет и свой неиссякаемый источник. Через любовь и веру постигаются и осмысливаются остальные формы духовной жизни: «Так, смысл свободы в том, чтобы самому полюбить, через любовь самому увидеть и через очевидность - самому уверовать; свобода есть самостоятельная, самобытная, творческая любовь и вера. И совесть движется силою веры и любви. И семья есть первое лоно любви и веры. И родина постигается любовью и строится верою. И национализм есть не что иное, как любовь к своеобразной духовности своего народа и вера в его творческие богоданные силы. Без любви и веры невозможно правосознание, необходимое и для государственности, оберегающей нацию…» [Там же, С.159].

Раскрыв все основные вехи духовного развития личности, ее духовного обновления, Ильин намечает пути этого духовного обновления:

1. Надо научиться веровать. Не «верить» вопреки разуму от страха и растерянности, а веровать в силу очевидности, на основе личного духовного опыта.
2. Необходимо научиться свободе. Она вовсе не есть удобство жизни, или приятность, или «развязывание» и «облегчение». Свобода есть бремя, которое надо поднять и понести, чтобы не уронить его и не пасть самому. Надо воспитывать себя к свободе, надо созреть к ней, дорасти до нее, иначе она станет источником соблазна и гибели. Без свободы не будет настоящей веры и любви.
3. Нужно научиться совестному акту. Совесть научит нас строить здоровую духовную семью. Она откроет нам искусство любить родину и служить ей. Она предохранит нас от всех соблазнов и извращений ложно понятого национализма.
4. Надобно научиться чтить и строить наш семейный очаг - это первое, естественное гнездо любви, веры, свободы и совести; эту необходимую и священную ячейку родины и национальной жизни.
5. Необходимо научиться духовному патриотизму… Мы должны понимать, что люди связуются в единую родину силою веры, любви, внутренней свободы, совести и семейного духа, силою духовного творчества во всех его видах.
6. Истинный национализм есть как бы завершительная ступень в духовном восхождении личности. В нем, как в фокусе, собираются все другие духовные лучи. Вечные основы духовного бытия слагают единую духовную атмосферу, единый путь, который необходимо прочувствовать и усвоить, чтобы на вопрос «во что же нам верить» мы могли бы ответить живою верою: в Бога, в любовь, в свободу, в совесть, в семью, в родину и в духовные силы нашего народа .

Духовность человека, по Ильину, тесно связана с ответственностью. Тайна свободы состоит в том, что сила духа способна сосредотачиваться, укреплять себя, увеличивать свою силу и превозмогать свои внутренние затруднения и свои внешние препятствия. Свобода по плечу лишь человеку духовно цельному, наделенному внутренней гармонией, согласованной тотальностью влечений и способностей, единением инстинкта и духа, согласием между верой и знанием. Зрелый духовный характер «подобен укреплённому городу, в центре которого находится кремль: здесь построен храм Божий, с алтарём, на котором горит неугасающее пламя. Это и есть священный центр города, откуда заимствуют свой огонь все семейные очаги. Человек же, находящийся в состоянии внутреннего раскола, есть несчастный человек.

Логика предшествующих рассуждений подводит к выводу о том, что подлинная философия воспитания не может обойтись без философии религии. И.А. Ильин был убежден, что отечественная религиозная философия должна пересмотреть свое призвание, уточнить свой предмет и метод в свете всех пережитых блужданий и крушений, добиваясь ясности, честности и жизненности. И, конечно же, русская религиозная философия должна отойти от подражания западным образцам. Не копировать бездумно чужеземное, а обратиться к глубинам национального духовного опыта, стать убедительным и драгоценным исследованием духа и духовности. Только на этом пути философская мысль сможет дать русскому народу, человечеству в целом что-нибудь значительное, верное и глубокое. В противном случае она окажется мертвым и ненужным грузом в истории русской культуры. Точно также, мертвым и ненужным грузом станет в России любая образовательная система, оторванная от отечественных духовных корней, построенная на философии национального отчуждения и биологической целесообразности. Путь к очевидности лежит через обращение к вечным основам духовного бытия: вере, свободе, любви, совести, семье, родине, нации.
Чапаев Иван Николаевич , студент теологического факультета Российского государственного профессионально-педагогического университета
Чапаев Николай Кузьмич , доктор педагогических наук, профессор Российского государственного профессионально-педагогического университета

Примечания:

1 - Цит. по: .
2 - http://www.ug.ru/?action=topic&toid=4209
3 - Тем самым И.А. Ильин отвергает концепции «безземельного неба» и «бездуховной земли». Первая, рассматривает тело, как нечто презренное, а заботу о его нуждах чуть ли не как греховную. Для второй материальные потребности не только первичны, но, в конечном счете и единственны в этом мире. С богословской точки зрения обе эти позиции неверны, ибо, каждая по своему служит целям разрушения гармонии - соработничества человека с Богом на пути собственного спасения. И.А. Ильин придерживается православной (халкидонской) позиции, в соответствии с которой во Христе Божественная и человеческая природы соединены «неслитно, неизменно, нераздельно и неразлучно» [см. А.И.Осипов. Путь разума в поисках истины. Основное богословие.М.: Даниловский благовестник. 2008. С.175].

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:

1. Евлампиев И.И. Божественное и человеческое в философии Ильина. М. 1998.
2. Емельянов Б.В. Очерки русской философии XX. Екатеринбург. 2001.
3. Ильин И.А. Аксиомы религиозного опыта. М., 1993.
4. Ильин И.А. О сопротивлении злу силою // Ильин И.А. Почему мы верим в Россию: Сочинения. М, 2006. С. 375−577. (Антология философской мысли).
5. Ильин И.А. Путь духовного обновления // Ильин И.А. Почему мы верим в Россию: Сочинения. М., 2006. С. 123−374. (Антология мысли).
6. Ильин И.А. Путь к очевидности. М., 1993.
7. Ильин И.А. Собрание сочинений: В 10 т. М, 1994. Т. 1, кн. 2.
8. Очерки истории школы и педагогической мысли народов. Конец XIX - начало ХХ в.в. / Под ред. Э.Д. Днепрова, С.Ф. Егорова, Б.К. Тебиева. - М.: Педагогика, 1991. 446с.
9. Плеханов А.В. П.Д. Юркевич - философ и педагог // Сов. Пед. 1991. № 12. С. 187.
10. Фромм Э. Психоанализ и этика. М.: Республика, 1993. 415 с.

Православное понимание педагогического процесса и особое значение патриотической деятельности в деле воспитания наиболее четко представлено в трудах русского философа И. А. Ильина. И. А. Ильин – русский религиозный философ – является одним из наиболее ярких мыслителей-эмигрантов «первой волны». Ильиным сочинена педагогическая система воспитания и развития личности, основанная на сочетании морально-нравственных установок православия с гуманистическими национальными ценностями. Русским философом предложен путь выхода из духовного и религиозного кризиса, охватившего человечество в нач. XX в., - путь духовного обновления на уровне отдельной личности и общества в целом. Выдвинутая Ильиным концепция воспитания «духовно-зрячего» человека, ориентированного на вечные основы духовного бытия, востребована и поныне. Ильин рассматривал педагогический процесс особой частью общего социального процесса, обладающей собственными закономерностями. Главными слагаемыми педагогического процесса являются семья, школа и церковь. Поэтому задачи семьи, школы и Церкви он не отделяет и от проблем общественно-культурного развития.

Христианский праксис и национальная идеология играют центрирующую роль в продолжительном воспитательном процессе; заметим, как с малых лет через институты церкви и семьи человек облекается множеством христианствующих принципов и этических норм. В утрате вовлеченности в духовную жизнь И. А. Ильин видел причины кризиса всей гуманистической культуры в целом. Безрелигиозный гуманизм, не желающий религиозного обоснования, и не нуждающийся в нем, ищет своей опоры в «естественном благородстве» человеческой души. Религиозная природа педагогического вдохновения не вмещается в систему философских идей нашего времени, - этим и создается тот внутренний тупик, в котором находится современная педагогика. Казалось бы, и секулярная, и православная мировоззренческие системы желают воспитать человека для жизни. Вот только само слово «жизнь» в христианском смысле довольно широкое. Тема о человеке оказывается шире и глубже, сложнее и запутаннее, чем ее знает современное воспитание.

Небезызвестно, что русский мыслитель, первоначально ориентировавшийся на западную либеральную философскую традицию, трактовавший христианство с точки зрения секулярных ценностей, связав себя с западноевропейским мышлением либерализма, в дальнейшем превратился в ярого проповедника национально-монархического и почвеннического консерватизма, стал истовым адептом религиозно-философских основ Православия.

В позднем Ильине переплетаются две доктрины, определившие его философско-педагогическую систему: русский космизм, соединенный с Православием и общечеловеческой культурой, и здравый смысл проникновения в потаённый мир ребенка, отца, матери с их инстинктами, глубинным подсознанием, живой потребностью любить и преобразовывать этот мир. Его педагогика гуманистична, народна и государственна в лучшем смысле этих слов. Ильин выступает как вдохновенный пророк, возвещающий о выходе отечества из социального кризиса. Ильин анализирует глобальные механизмы переустройства и обустройства общества, с преодолением социальных кошмаров (тоталитаризм, демократическая диктатура, национал-патриотизм, коммунизм).

Основными философско-педагогическими категориями в воззрениях И. А. Ильина являются: «духовность», «религиозность», «патриотизм», «вера», «свобода», «совесть», «любовь», «сердечное созерцание», «добро», «зло», «очевидность», «предмет», «предметность», «самовоспитание», «взаимовоспитание». Верховенствующим принципом системы И. А. Ильина являлась «духовность». Таковую И. А. Ильин определял как внутреннюю «направленность» человека, придающую человеческой жизни и культуре высшую ценность. Необходимым условием формирования духовности ученый считал обращение человека не только к внешнему, чувственно-материальному, но и к своему внутреннему опыту.

По И. А. Ильину, духовное преобразование зиждется на комплексных педагогических процессах. Люди перманентно вступают в процесс «взаимовоспитания» (категория педагогико-философской системы И. А. Ильина) посредством любого, даже минимального проявления: реакция и интонация, просьба и требование, общение и бойкот. Люди воспитывают друг друга не только своими поступками, но и вялым, безвольным уклонением от поступка. Внешние условия воспитания души требуют интенсивной душевной самоотдачи, дабы человек имел необходимость в нравственном самосовершенствовании: «воспитание (или соответственно – перевоспитание) требует времени, духовной культуры, педагогического разумения и опыта”.

И. А. Ильин подчеркивает «корневую», то есть национальную, компоненту воспитания; педагогический процесс не ограничивается апеллированием к абстрактной нравственности, но претендует на построение нового способа жизни. Воспитание не интеллект обязано «образовывать», но зажечь сердце. Приоритетной задачей педагога становятся его усилия проникнуть во внутренний мир ребенка, поддержать благородные силы, пробудить духовность. И. А. Ильин «одухотворяет», по-настоящему христианизирует некоторые элементы психоаналитической доктрины, свидетельствуя, что в глубинах подсознательного существует «священное место», где обитает «духовное начало инстинкта». В детстве душа еще не обросла жесткой коркой; защитная оболочка ее еще чувствительна. С точки зрения христианской педагогики крайне важно, чтобы пробуждающиеся впечатления носили «добрый и духовный» оттенок, чтобы они будили в душе малыша дремлющий в нем дух.

Отсюда вызревает основная педагогическая цель главная по И. А. Ильину – зажечь детскую душу «лучом Божественного света», чтобы она очнулась от блаженного сна ночи навстречу благословенному дню. Как можно раньше необходимо приобщить ребенка к этому «Божественному счастью» на земле, пока ему еще неведомы ни горечь жизни, ни боль его души, пока ребенок полон «естественной доверчивости» к миру и пока радость в нем бьет ключом. Пусть несовершеннолетний идет навстречу своей совести, научится постоянно откликаться на ее зов. «А для этого надо как можно раньше раскалить в нем уголь духа: радость от всего Божественного, волю к совершенству, вкус к добру и любви».

Особое внимание И. А. Ильин уделяет религиозному воспитанию. Религиозность им рассматривается как «целостность души». В религиозности заключена потенция делать человека целокупным, «тотальным». И. А. Ильин артикулирует тотальность инстинктов, души и духа, отдельных влечений и жизненных установок в целом. Человек поистине религиозен лишь в тот момент, когда он достигает в себе «духовной монолитности», и, пронизанный благодатным лучом, становится цельным. Религиозная жизнь суть бытие – целостное, нравственное, творческое. Ото лжи и неправды религиозный человек доподлинно отчужден. Религиозного человека легко узнать по тому свету, который исходит из него – тихий, умиротворяющий душу покоем. В дальнейшем многие современные богословы акцентировали свое внимание на спокойствии и умиротворенности истинной религиозности.

Таким образом, характерной чертой философско-педагогических воззрений И. А. Ильина является признание решающего значения религии в процессе духовно-нравственного развития личности. Философско-педагогический потенциал религии И. А. Ильин связывал с ее способностью оказывать существенное влияние на развитие и саморазвитие личности. Проблемы духовного самосовершенствования личности ученый рассматривал с позиций разработанного им учения о личном духовном состоянии и «духовном делании» человека - «пневматической актологии». В духовном и религиозном обновлении на уровне каждого отдельного человека на базе вечных основ духовного бытия И. А. Ильин видел путь спасения и возрождения России. К числу этих основ он относил и принцип нации и любви к ней, то есть патриотизм.

Человеческую личность Ильин рассматривает как вместилище духовного, и прежде всего религиозного, опыта, поэтому и обновление человека нужно начинать, полагает он, не с коренной ломки социальных условий существования, но с обновления его души и воли. С формирования у него чувства любви к родине, патриотизма и национальной гордости. Без любви к родине, считал И. А. Ильин, нет духовно-почвенного, к творчеству призванного, человека: «я формулировал вкратце мою идею… о воспитании в русском народе на древних, здоровых, национальных основах духовного характера». Русский мыслитель возвещал патриотический принципы: «главное: воспитывать в народе новый русский духовный характер» . Конечно, идея эта далеко не нова. Впервые «принцип патриотичности» (то есть педагогическое соответствие этническим особенностям) последовательно развивает знаменитый православный педагог К. Д. Ушинский. Этнической составляющей этого принципа в контексте истории России естественно является православная религиозность. В родной культуре находили основу содержания образования. В народном творчестве видели педагогический гений народа, который уже создал это великое содержание, соответствующее детской природе, и нам остается только использовать это великое достояние. Православие и родной язык есть те последние вещи, потеряв которые народ перестает быть народом и погибает.

В свою очередь И. А. Ильин считал главной целью национального воспитания формирование «русскости» у подрастающего поколения на основе первичных (сердце, созерцание, свобода, совесть) и вторичных (воля, мысль, форма, организация) сил русской души и русской культуры. К числу основных факторов национального воспитания русский мыслитель относил язык, песню, молитву, сказку, жития святых и героев, поэзию, историю, армию, территорию, хозяйство. Особое внимание И. А. Ильин уделял изучению родного языка, считая его наиболее важным элементом духовного воспитания, полагая при этом, что слишком раннее обучение иностранному языку окажет негативное влияние на формирование патриотического чувства ребенка. И. А. Ильин подчеркивал воспитательную роль русских песен и в особенности хорового пения в процессе национализации жизни ребенка. В молитве, а также в чтении Жития Святых и героев, И. А. Ильин видел источник духовной гармонии, духовной силы и русской самобытности, считал необходимым приучить ребенка к чтению, заучиванию наизусть и осмысленной декламации русской поэзии. И. А. Ильин указывал на плодотворное влияние всех видов национального искусства (живопись, архитектура, музыка, скульптура, театр, танец) на процесс формирования национального характера, призывая к сохранению самобытности русского искусства.

И. А. Ильин рассмотрел проблемы национального образования и воспитания в неразрывной связи с духовно-нравственным и религиозным осмыслением понятий родина, патриотизм, национализм. При этом понятие «национализм» у И. А. Ильина отличается от общепризнанного негативного и практически тождественно понятию «патриотизм». Аксиологической основой системы национального образования и воспитания у И. А. Ильина явились религиозно-нравственные традиции православия. Ученый раскрыл проблемы национального воспитания, основываясь на равноправном диалоге национальных и общечеловеческих ценностей.

По И. А. Ильину, основной реальной формой целостного духовного единения людей оказывается их национальная духовная культура, находящая выражение в понятиях родины и государства. «Государство определяется именно тем, что оно есть положительно-правовая форма родины, а родина есть его творческое, духовное содержание». Государство соотносится с национальной духовной культурой, родиной точно так же, как позитивное право соотносится с правом естественным. Здесь особенно явно проступают ранние юридические и философские предпочтения И. А. Ильина: рельефно выглядят заимствования из гегелевского идеализма с его представлением о государстве как высшем выражением объективного Духа. Иногда Ильин почти буквально повторяет концепты великого немца; к примеру: «Созидая и организуя жизнь национального духа, каждое государство является органом единой для всего мира вселенской духовной жизни» .

Как бы ни явственны были разнообразные влияния на концепцию И. А. Ильина, русский мыслитель следовал четкому и последовательному плану во все периоды своего творческого бытия; это – разработка национальной, религиозной и государственной идеи – идеи «великодержавной России, воздвигнутой на основах подлинно христианской, волевой и благородной государственности», идеи «Богу служащей, и потому священной родины» . В защите этой идеи, во многом напоминающей теократический идеал средневекового католицизма, Ильин видел, к примеру, главную задачу белого движения.

Послереволюционная Россия, по И. А. Ильину, будет нуждаться в «новом, предметном питании русского духовного характера», не просто в «образовании» (ныне обозначаемом в Советии пошлым и постылым словом «учеба»), ибо образование, само по себе, есть дело «памяти, смекалки и практических умений в отрыве от духа, совести, веры и характера». И. А. Ильин доказывал, что изобилие и благоденствие людей зависят не от «производительных сил и производственных отношений», а от того, насколько эта сила самоопределения преодолевает лживость и бесчестие, карьеризм и бездуховность, насколько она способна к самоотречению, к утверждению высших человеческих идеалов, насколько способна объединить граждан своего Отечества. На исходе творческой карьеры И. А. Ильин формулировал следующий духовный завет: «Россия выйдет из того кризиса, в котором она находится, и возродится к новому творчеству и новому расцвету – через сочетание и примирение трех основ, трех законов духа: свободы, любви и предметности. Вся современная культура сорвалась на том, что не сумела сочетать эти основы» . Не касаясь вопроса о том, насколько исторически оправдана такая модель будущего российской государственности, нельзя не указать на ее откровенно религиозно-консервативный характер.

Православную семью считали одним из главных «островков православной культуры», в котором люди связаны между собой всей совокупностью отношений и потому с большим успехом могут совместно противостоять духу века сего. Так и Ильин, первым естественным и священным союзом считал семью, основанную на любви, вере и свободе. Этот союз призван научить первым совестным движениям сердца и поднять человека к дальнейшим формам духовного единения – родине, нации, государству. Ильин в качестве важнейшей социальной ячейки всего сложного общественного организма – семью. Именно через них постигаются и усваиваются все остальные истоки духовной жизни. Многие катаклизмы и этническая деградация, по мнению И. А. Ильина, возникают из духовно-религиозных кризисов, которые выражаются, прежде всего, в разложении семьи . Семья поддерживает традиционалистскую функцию, являясь передатчиком духовно-религиозной традиции, из которой возникает и утверждается культура народа с ее благоговейным почитанием предков, с ее национальными обычаями. Духовно пробудить ребенка – первостепенная родительская задача. Семья, по И. А. Ильину, призвана поддерживать и передавать из поколения в поколение некую духовно-религиозную традицию. Из этой национальной, отечественной традиции возникает и утверждается культура священного очага – культура народа с её благоговейным почитанием предков, с «её идеей священной межи, огораживающей могилы предков», с её национальными обрядами и обычаями.

Семья есть школа свободы, школа здорового правосознания. Здоровая семья будет органическим, природным, естественным единством - по крови, по духу и по имуществу. Единение членов семьи как раз и возникает в процессе труда, в процессе хозяйствования, дисциплины и жертв. Ребенок приучается пробивать себе дорогу в жизни при помощи собственной инициативы, социальной взаимопомощи, семейной солидарности, частной собственности как высшей целесообразности. А умение подчинять начала частной собственности социально-творческой духовной задаче есть то самое искусство, вне которого не может быть разрешён социальный вопрос. Вот почему с малых лет надо включать ребенка в процесс решения хозяйственно-бытовых задач, в процесс самообеспечения, возможных заработков, создающих предпосылки для приобщения детей к духовному опыту через конкретную предметность.

Воспитание, школа, семья воспроизводят в своей реальности те формы жизни, которые властвуют, доминируют в обществе: Какова демократия в обществе (внешняя свобода), таковы и способы преодоления или, точнее, развития авторитарности в семейном и общественном воспитании. Если в настоящее время в нашей стране зафиксировано около двухсот тысяч преступных группировок, если этими группировками практически контролируются все финансовые и производственные структуры, если рэкет, заказные убийства, шантажи, ограбления и воровство становятся главными способами добывания денег, то этот насильственный мир так или иначе воссоздается на разностороннем воспитательном пространстве. Именно в недрах семьи и школы идет подготовка (выращивание) нового, "улучшенного" поколения творцов безнаказанных, государственно и социально санкционированных форм вседозволенности. Поэтому надо и начинать социальные преобразования с семейного и общественного воспитания, когда воспитание внутренней свободы молодых людей идет рядом с развитием истинной демократии. Ильин исходит из такой зависимости обстоятельств и личности: «Если внешняя свобода устраняет насильственное вмешательство других людей в духовную жизнь человека, то внутренняя свобода обращает свои требования не к другим людям, а к самому себе - вот уже внешне не стесненному - человеку. Свобода уже по своему существу есть именно духовная свобода, т. е. свобода духа, а не тела и не души... дух есть сила самоопределения к лучшему» .

В стеснениях и ограничениях нуждается не свобода духа, а бездуховность, т. е. такая освобождённость от духа, которая неизбежно переходит во вседозволенность. Именно поэтому дети не могут быть оставлены на произвол "внешней" и отрицательной свободы, они должны быть подготовлены к освоению внутренней духовной свободы. И дело состоит не в том, чтобы оставить их в покое и не вторгаться в их мир, а в том, чтобы пробудить в них жажду духовной жизни. "Духовная свобода ребенка, - пишет Ильин, - совсем не состоит в том, чтобы он приобрел внутреннюю способность - достойно пользоваться свободой и духовно заполнять свою внешнюю "невынужденность" и "незапуганность". Внешняя свобода необходима для внутреннего самоосвобождения; она священна только как верный залог внутренней свободы...» .

Опора на русскую национальную идею как основу образования и воспитания человека – это то, что в какой-то мере отличает мысли Ильина от концепций представителей русской педагогической антропологии второй половины XIX – первой четверти XX века, хотя при этом остается то, что роднит с ними, особенно с христианско-антропологическим направлением русской педагогической антропологии как основой православной педагогики. Это единая фундаментальная идея, заключающаяся в том, что воспитание человека должно базироваться на содействии становлению православно мыслящей (в широком значении этого слова) духовности. Цель жизни человека при этом совпадает с целью существования мироздания, с целью воспитания и образования – совершенствованием себя в направлении соединения с высшим началом, и только в этом направлении человек способен преобразовать мир на основах добра и любви.

Иерей Максим Мищенко

1. Азаров Ю. Педагогика И. А. Ильина. // Воспитание школьников. 2000. №10. С. 42 – 43.
2. Ильин И. А. Собрание сочинений в 10 т. - Т. 4. – М.: Русская книга, 1993. С. 453.
3. И. А. Ильин. Pro et contra (Русский Путь). 2004. С. 189.
4. Ильин И. А. Собрание сочинений в 10 т. – М.: Русская книга, 1993. Т. 8, с. 414.
5. См.: Васильев В. А. И. А. Ильин о добродетелях, пороках и сопротивлении злу. – СГЗ. – 2005. – № 1.
6. И. А. Ильин. Pro et contra (Русский Путь). 2004. С. 90.
7. И. А. Ильин. Pro et contra (РусскийПуть). 2004. С. 158.
8. Ильин И. А. О сущности правосознания. – Мюнхен, 1956. С. 92.
9. Ильин И. А. О сущности правосознания. – Мюнхен, 1956. С. 105.
10. См.: Русский колокол. 1927. №1. С. 2 (редакционная статья).
11. См.: Ильин И. А. Собрание сочинений в десяти томах. – М.: Русская книга, 1993. Т. 2. Кн. 2.
12. Ильин И. А. Наши задачи. - М., 1954, т. 2, с. 114.
13. Кураев В. И. Философ волевой идеи. //
14. Ильин И. О семье. // В Доме Отца Моего. – М., 2001. С. 39 – 41.
15. Азаров Ю. Педагогика И.А.Ильина. // Воспитание школьников. 2000. №10. С. 42 – 43.
16. Ильин И.А. Собрание сочинений в десяти томах. – М.: Русская книга, 1993. с. 94-95
17. Ильин И.А. Собрание сочинений в десяти томах. – М.: Русская книга, 1993. т. 1. с. 103.